Рассказы

Его губы, двигаясь так же напряженно, как губы Джека Майлса, повторили слова. Покрыть лицо: слепит: мертва до срока. Не произнес ли он их вслух — он так и не понял. В животе похолодело. В шейных жилах застучало, в ушах послышался гул вздымающейся крови и понемногу затих, как затихает, когда от него уезжаешь, море. И в наступившей внутри тишине он понял, что он далеко от нее и намного ее старше; старше, чем Фрэнк Барбер; старше, чем мистер Гриффин; старше даже, чем лицо ее матери за дверным стеклом. Он украдкой повернулся на стуле, чтобы взглянуть на девушку, — и понял, что она, настолько моложе, чем он, уже вступила во владение неотчуждаемой и недоступной территорией.

Признание брата граймза

Вопрос, что понимать под преступлением. Говорят, Господь по преступлению отмеривает наказание, но, возможно, Его понятие о преступлении отличается от моего. Совсем не хочу сказать, что отличие тут коренное. Но это, если уж на то пошло, только одна сторона дела. Другой вопрос — кто несет наказание и за чье преступление он его несет. В ночь, когда Арчи Манн, едучи на новехоньком «форде» по новому шоссе в сторону Моргансвилла, с тыла попытался прорваться сквозь стоящий на обочине грузовик с погашенными огнями, раздача наказания была свободной и щедрой.

Жена Арчи, вышедшая за него шесть месяцев назад, а до этого звавшаяся Сью Граймз, была особо отмечена при распределении наказания. Из кузова грузовика торчала жердь, и она проткнула «форд» насквозь, а заодно и Сью Граймз, как зубочистка протыкает тартинку. Но Сью приняла на себя не все наказание — там осталось и для других. Когда Арчи нашли в поле свернувшегося клубком и с торчащими во все стороны костями, он напоминал, по словам очевидцев, безумного дикобраза. Узнавшая обо всем миссис Граймз так и не смогла оправиться от потрясения и вскоре умерла: сердце у нее всегда пошаливало, да и всякие там печенки с селезенками давали о себе знать, судя по тому, сколько времени она проводила в постели, жалуясь на здоровье. Был еще отец Сью — брат Граймз, праведник каких поискать и к тому же священник, поседевший после всех этих событий и обреченный на одинокую старость. Наказание, как видите, затронуло многих, не говоря уже о негре, который вылетел из кузова на дорогу и по инерции изрядный путь проехал на том, что прежде, по утверждению некоторых, было его лицом. Если бы с негра, как с Наполеона, сняли посмертную маску, она смахивала бы на статую упавшей яичницы.

«Неисповедимы пути Господни, — сказал брат Граймз в своей первой после автокатастрофы проповеди еще до того, как угасла его жена. — Но преисполнены высшей справедливости». Народу в церкви набилось уйма: люди хотели знать, что он скажет, получив такой удар, и жалели его. Он прекрасно выглядел и на седьмом десятке: большой сильный старик с горящими глазами и длинной черной шевелюрой без единого седого волоса. Он обладал чудесным голосом. Говорят, у него был такой прекрасный голос, что можно было прослезиться, слушая, как он читает благодарственную молитву перед блюдом с тремя жареными цыплятами. Выступая с проповедью, он встряхивал своей черной прекрасной гривой, словно лев, голос его звучал зычно, а руки работали, как у плывущего брассом. Каждый воскресный день он становился похож на «Великого обывателя» Уильяма Дженнингса Брайана, готового разразиться своей знаменитой «Речью о золотом кресте». «Пути Господни преисполнены справедливости», — сказал брат Граймз, это была одна из его излюбленных фраз, и если он повторил ее в то воскресенье, значит, действительно в это верил. Никто из его прихожан не мог сдержать слез.