Рассказы

«Кирси… Я так рад, что тебя здесь нет, и так хочу — о, как я хочу, чтобы ты была здесь!» Лицо Жоао покраснело под воздействием полуденного солнца.

До двух дожидающихся старта спортсменов долетел звук подошедшего аппарата. Жоао взглянул искоса и различил на палубе торчащие носы двух досок. Значит, еще двое, успешно преодолевших первую попытку, прибыли ловить вторую волну. Все, больше ему ждать нельзя, иначе будет поздно думать о трех попытках. Есть еще ночь и завтрашний день. Оставлять на завтра две попытки ему не хотелось, а ночью на Монстре не проедет и святой.

И вот он увидел на подходе гору. Он увидел ее краем глаза справа, такую темно-зеленую, что почти черную. Волна была хороша — широкая, как небо, и вырастающая из воды, точно пузырь, надутый из чего-то большого и прочного. Но Жоао был не один, и надо было соблюдать вежливость.

Он напряженно стал наблюдать, что будет делать другой спортсмен, и увидел, что тот тоже заметил приближающуюся гору. Волна вырастала перед ними, точно уходящий со старта космический корабль. Акорисал по-прежнему заставлял себя ждать.

Внезапно другой спортсмен издал крик отчаяния и стал подгребать к дежурному аппарату, отказавшись, таким образом, от претензий на подходящую волну, от победы в сегодняшнем дне, от участия в соревнованиях. Акорисал повернул голову на восток и начал быстро-быстро подгребать, зажав шест между колен.

Он побоялся было, что переждал лишнего. На какое-то время он завис на вершине водяной горы, потом стал продвигаться вперед все с меньшими усилиями. Он перестал подгребать, но продолжал двигаться, прибавляя в скорости и слегка соскальзывая вперед. Волна продолжала набирать величину и силу, и словно неведомая черно-зеленая рука поднимала его все выше к небу. С этой высоты можно было различить неясную гряду скал, обозначавших берег.

То он лежал на животе, теперь встал на колени, постепенно наращивая скорость. Пальцы ног упирались в слегка упругую поверхность доски. Он встал, отставил одну ногу на дюйм назад, а другую соответственно вперед. Пальцы левой руки схватились за шнур зажигания ранцевого реактивного двигателя.

Чувствовал он себя превосходно. Гонка проходила легко и гладко, доска слушалась его каждого движения и чутко откликалась на малейшее перемещение им веса и на прикосновении пальцами ног к датчикам управления. Шест он крепко держал теперь в правой руке.

Он бросил взгляд вниз, и пальцы его инстинктивно еще крепче ухватились на петлю на конце пускового шнура.

Далеко-далеко внизу под солнцем блестела стальным блеском ровная поверхность океана. Ветер свистел и бил в лицо, соль пощипывала глаза. Его сковало было от одной мысли, что под ним пропасть в сто футов, но двадцатилетняя практика помогла ему взять себя в руки.

Доска резко пошла вниз по фронту волны. Десять, двадцать, тридцать футов. Он остановил стремительное снижение, перенеся вес чуть назад от центра доски и изменив положение крыла. Стабилизаторы удерживали доску на одном уровне, носовые фута четыре висели над пустотой, со свистом разрезая воздух.

На какой-то момент его обуяло смешанное чувство чистой воды страха и настоящего восторга. Справа от него двигалась, возвышаясь над ним, зеленая гора в тысячи тонн, слева была пустота.

Наконец он обратил внимание, как мерно и устойчиво рокочет Монстр, только сейчас этот звук не пугал, а вызывал благоговейный страх, Жоао прочно стоял на доске, слился с ней. Теперь он рискнул оглянуться.

Над ним постоянно висела многотонная масса воды высотой в три десятка футов, которая стремилась обрушиться в семидесятифутовый провал под ним. Она образовывала огромный зеленый стеклянный тоннель, вытянутую изумрудную трубу. Складываясь, она выбрасывала из себя воздух, добавляя высокие тона в рокот Монстра.

Он обеими руками крепко держал шест, помогая им балансировать, оставив пока что без внимания ранец. Потом он решил взглянуть на хронометр, составлявший часть его амуниции.

Он катится на волне уже полчаса.

Ему стала радостно от ощущения того, что он один, без соперников ведет эту гонку, но при этом не забывал поглядывать на завиток и гребень, опасаясь сюрпризов с их стороны — вдруг все это возьмет и рухнет вниз, и погребет его под собой. Вообще-то волна с достаточным постоянством держит свою форму, но иногда она неожиданно ломается и неосторожный или самоуверенный гонщик оказывается погребенным под миллионами тонн воды.

Но волна Акорисала шла и шла вперед, как машина, а завиток держался за его доской, точно друг, подталкивающий его вперед.

Он чувствовал себя все увереннее и увереннее. Вот он решил прощупать волну. То он взобрался на вершину зеленой стены, но тут же поспешно бросился вниз, побоявшись, что может очутиться на той стороне гребня, спустился почти к основанию волны и увидел над головой всю эту огромную гору в восемьдесят футов.