Рассказы

— О'кей, — сказал я. — А теперь колись: кто засунул меня сюда? Давай быстрей, я тороплюсь.

— По-полиция, разумеется.

— Какая полиция?

Плечи его глубже вжались в спинку кресла. Вид у него был больной.

— Человек по имени Гэлбрейт подписался под жалобой как свидетель. Все строго законно, уверяю вас. Он офицер.

Я спросил:

— С каких это пор фараон имеет право подписывать жалобу для оформления в психушку?

Он ничего не ответил.

— Кто колол мне наркотики до того, как меня привезли сюда?

— Этого я не могу знать. Я предполагаю, что препарат действовал уже довольно долго.

Я потрогал подбородок.

— Два дня. Им бы следовало пристрелить меня. Меньше возни. Пока, начальник.

— Если вы выйдете отсюда, — сказал он тонким голосом, — вас тут же арестуют.

— Ну, за то, что я просто вышел, еще не арестуют, — сказал я мягко.

Когда я выходил, он все еще держал руки за головой.

Дверь на улицу была заперта на ключ, задвижку и на цепочку. Но никто, пока я ее отпирал, не пытался остановить меня. Я вышел на старомодное крыльцо, спустился по обсаженной цветами широкой дорожке. В темноте на дереве запел пересмешник. От улицы участок был отгорожен белым деревянным забором. Это был дом на углу Двадцать девятой улицы и Дескансо.

Я прошел четыре квартала на восток до автобусной остановки. Никто не поднимал тревоги, не было видно и машины, обшаривающей фарами дома. Я спокойно дождался автобуса и поехал в центр города, а там отправился в турецкие бани: парилка, душ Шарко, массаж, бритье и остаток виски.

После этого я мог есть. Я поел и пошел не в свою гостиницу, зарегистрировался не под своим именем. Местная газета, которую я прочел за следующей бутылкой виски и содовой, известила меня о том, что некий доктор Шарп был найден мертвым в нежилом меблированном доме на Каролина-стрит. Полиция до сих пор ломает голову над этой неразрешимой загадкой, никакого ключа к разгадке найти пока не удалось.

Дата выхода газеты известила меня о том, что без моего ведома и согласия жизнь мою укоротили на сорок восемь часов с лишним.

Я лег в постель, заснул, видел кошмарные сны и просыпался в холодном поту. Это были последние симптомы. Утром я встал здоровым человеком.

Глава 6

Шеф полиции Фулвайдер был приземистый толстяк с беспокойными глазами и рыжими волосами того оттенка, который на солнце кажется ярко-розовым. Он был очень коротко острижен, и розовый череп его просвечивал сквозь розовые волосы. На нем был желто-коричневый фланелевый костюм с накладными карманами и рельефными швами, скроенный так, как не всякий портной сможет скроить фланель.

Он пожал мне руку, повернулся на стуле и закинул ногу за ногу, демонстрируя мне французские фильдеперсовые носки по три или четыре доллара за пару и толстые английские башмаки орехового цвета, ручная работа, пятнадцать-восемнадцать долларов, и то если по сниженным ценам.

Я решил, что у него, наверное, жена с деньгами.

— А, Кармади, — сказал он, по стеклу на столе подвигая к себе мою карточку. — Через два «а», да? По делу к нам сюда приехали?

— Мелкие неприятности, — сказал я. — Вы можете это уладить, если захотите.

Он выпятил грудь, махнул розовой рукой и заговорил на полтона ниже:

— Неприятности, — сказал он. — В нашем городке они случаются нечасто. Город наш маленький, но очень, очень чистый. Вот я смотрю из своего окна на запад и вижу Тихий океан. Что может быть чище? Смотрю на север — бульвар Аргелло и подножия холмов. На восток — чудеснейший маленький деловой центр, самый чистый в мире, а за ним райские кущи ухоженных домиков и садов. На юг — если бы у меня было южное окно — я бы увидел самую чудесную маленькую пристань для яхт, какая только возможна на свете.

— Свои неприятности я принес с собой, — сказал я. — Вернее, часть — другая часть, наверное, прибежала раньше меня. Девушка по имени Изабель Снейр удрала из дому в большом городе, а ее собаку видели здесь. Я разыскал собаку, но люди, у которых она была, решили пойти на любые неприятности, лишь бы заткнуть мне рот.

— Вот как? — спросил шеф с отсутствующим видом. Его брови поползли на лоб. Я, честно говоря, уже не очень хорошо понимал, кто тут кого водит за нос — я его или он меня.

— Повернуть бы ключик в двери, а? — сказал он. — Вы все-таки помоложе меня.

Я встал, повернул ключ, вернулся на место и достал сигарету. За это время на столе у шефа уже очутились бутылка, судя по виду, именно того, что нужно, две стопочки и горсть кардамоновых зерен.

Мы выпили, и он щелкнул в зубах три или четыре зернышка. Мы жевали кардамон и глядели друг на друга.

— Ну, давайте выкладывайте, — сказал он. — Теперь я в состоянии воспринимать.

— Слыхали когда-нибудь про типа по прозвищу Фермер Сейнт?

— Слыхал ли я! — он грохнул кулаком по столу так, что запрыгали кардамоновые зернышки. — Да на нем висит чуть не сотня дел. Ведь это тот, который чистит банки?

Я кивнул, стараясь как-нибудь незаметно заглянуть ему в глаза.

— Он работает вместе с сестрой по имени Диана. Они одеваются по-деревенски и обрабатывают государственные банки в маленьких городках. Отсюда его прозвище — Фермер. За сестрой его тоже много чего есть.