Рассказы

— Вам не требуется много ума, чтобы сообразить, что к чему. Я побеседовала с человеком, которому поручено это дело, — вы знаете — лейтенант Ревис. Я рассказала ему про вчерашний вечер. Видите ли, я легко нахожу общий язык с полисменами. Он решил, что я знаю больше, чем это было на самом деле, ну и проговорился кое о чем.

— Ладно. Так кому же оно принадлежит? — спросил я после тягостной паузы.

— Некоей миссис Филип Кортни Прендергаст — леди, которая живет в Беверли-Хиллз — во всяком случае, некоторую часть года. У ее мужа есть миллион или что-то около того и больная печень. Миссис Прендергаст — черноглазая блондинка, которая, пока мистер Прендергаст сидит дома и принимает каломель, посещает разные занимательные места.

— Блондинки не любят блондинов, — сказал я. — Линдли Пол был белокурее любого швейцарского йодлера.

— Перестаньте нести чушь. Вы начитались голливудских журналов. Этот блондин нравился этой блондинке. Я знаю. Мне сказал редактор отдела светских новостей в «Кроникл». Он весит двести фунтов, носит усы и зовут его Джидди Джерти.

— Это он сказал вам про ожерелье?

— Нет. Про ожерелье мне сказал управляющий Ювелирной компании Блока. Я объяснила ему, что пишу статью о редком жадеите для «Полицейской газеты». Видите, вы заставили меня сострить.

Я в третий раз поднес спичку к своей трубке и со скрипом откинулся в своем кресле назад, так, что чуть не грохнулся спиной на пол.

— Ревису все это известно? — спросил я, стараясь глядеть на нее так, чтобы она этого не заметила.

— Если и известно, то мне он об этом не сказал. Впрочем, он может без труда все это выяснить, и я не сомневаюсь, что выяснит. Он не глупее других.

— За исключением вас, — сказал я. — Он говорил вам про Лу Лида и Фуенте-мексиканца?

— Нет. А кто это?

Я рассказал ей все, что знал.

— Господи, какой ужас, — вздохнула она и улыбнулась.

— А ваш старик случайно не был полицейским, нет? — подозрительно спросил я.

— Он почти пятнадцать лет был шефом полиции в Помоне.

Я ничего не ответил, вспомнив, что шеф полиции Помоны Джон Прайд был застрелен года четыре тому назад двумя несовершеннолетними бандитами.

Помолчав немного, я сказал:

— Я так и думал. Что же дальше?

— Ставлю пять против одного, что миссис Прендергаст не получила назад свое ожерелье и что у ее желчного супруга достаточно связей, чтобы вся эта история не просочилась в газеты. Во всяком случае, их имена в газетах вряд ли будут упомянуты. И я уверена, что для того, чтобы помочь распутаться с этой историей без скандала, ей совершенно необходим хороший детектив.

— Без какого еще скандала?

— Ну, я точно не знаю. Но она из тех женщин, у кого в гардеробной полный шкаф поводов для скандалов любого рода.

— Я полагаю, что вы с ней сегодня завтракали, — сказал я. — В котором часу вы встаете?

— Нет, я смогу увидеться с ней сегодня только в два часа. А встала я в шесть.

— Боже мой, — пробормотал я, доставая из нижнего ящика стола бутылку. — Голова просто раскалывается.

— Только одну, — строго предупредила Кэрол Прайд. — И только потому, что вас вчера здорово отколотили. Впрочем, осмелюсь предположить, что это случается с вами довольно часто.

Я проглотил содержимое своего стакана, заткнул, но не слишком крепко, бутылку пробкой и глубоко вздохнул.

Тем временем девушка порылась в своей сумочке и сказала:

— Вот еще кое-что. Может быть, этим вы займетесь сами?

— Приятно узнать, что я все еще здесь работаю, — проговорил я сквозь зубы.

Она, уже без улыбки, выложила на стол три длинные русские папиросы.

— Загляните в мундштуки, — все еще без улыбки сказала она, — и сделайте ваши собственные выводы. Вчера ночью я вытащила их из того китайского портсигара. Тут в каждой из них есть кое-что, над чем стоит задуматься.

— Ах вы, фараонская дочка, — сказал я.

Она поднялась, вытерла сумочкой крупинки трубочной золы с моего стола и направилась к двери.

— Не только. Я еще и женщина. Сейчас мне надо повидаться еще с одним редактором светской хроники и выяснить побольше насчет миссис Филип Кортни Прендергаст и ее сердечных дел. Забавно, правда?

Мой рот и дверь моего офиса захлопнулись почти одновременно.

Я взял со стола одну из папирос, повертел ее между пальцами и заглянул в полный мундштук. Кажется, туда было что-то засунуто — свернутая бумажка или карточка.

В конце концов мне удалось подцепить ее кончиком пилки для ногтей из моего перочинного ножа и вытащить.

Это и в самом деле оказалась карточка — тоненькая визитная карточка цвета слоновой кости. На ней было выгравировано всего два слова:

ЭКСТРАСЕНС СУКЕСЯН

И больше ничего.