Рассказы

Постскриптум: вышли немного денег, рублей сорок: мы с Иваном малость проелись. Иван тоже попросил у своей шестьдесят рублей. Потом наверстаем. Все».

Вот такое письмо. Повторяю, имена я переменил.

А шишечка эта на окне — правда, занятная: повернешь влево — этакий зеленоватый полумрак в комнате (люксе), повернешь вправо — светло. Я бы сам дома сделал такую штуку. Надо тоже походить по магазинам, поспрашивать: нет ли в продаже.

Обида

Сашку Ермолаева обидели.

Ну, обидели и обидели — случается. Никто не призывает бессловесно сносить обиды, но сразу из-за этого переоценивать все ценности человеческие, ставить на попа самый смысл жизни — это тоже, знаете… роскошь. Себе дороже, как говорят. Благоразумие — вещь не из рыцарского сундука, зато — безопасно. Можете не соглашаться, можете снисходительно улыбаться, можете даже улыбнуться презрительно…

Но — к делу.

В субботу утром Сашка собрал пустые бутылки из-под молока, сказал дочери: «Маша, пойдешь со мной?»

— Куда? Гагазинчик? — обрадовалась малышка.

— В магазинчик. Молочка купим… А то мамка ругается, что мы в магазин не ходим, — пойдем сходим.

— В кои-то веки! — сказала озабоченная «мамка». — Посмотрите там еще рыбу — нототения. Если есть, возьмите грамм триста.

— Это дорогая-то?

— Ничего, возьми — я ребятишкам поджарю.

И Сашка с Машей пошли в «гагазинчик».

Взяли молока, взяли масла, пошли смотреть рыбу нототению. Пришли в рыбный отдел, а там за прилавком — тетя.

Тетя была хмурая — не выспалась, что ли. И почему-то ей показалось, что это стоит перед ней тот самый парень, который вчера здесь, в магазине, устроил пьяный дебош. Она спросила зло и строго:

— Ну как — ничего?

— Что «ничего»? — не понял Сашка.

— Помнишь вчерашнее-то?

Сашка удивленно смотрел на тетю…

— Чего глядишь? Гляди-ит! Ничего не было, да? Глядит, как Исусик…

Почему-то Сашка особенно оскорбился за этого «Исусика». Черт возьми совсем, где-то ты Александр Иванович, уважаемый человек, мастер, а тут… Но он даже не успел и подумать-то так — обида толкулась в грудь, как кулаком дали.

— Слушайте, — сказал Сашка, чувствуя, как у него сводит челюсть от обиды. — Вы, наверно, сами с похмелья?.. Что вчера было?

Теперь обиделась тетя. Она засмеялась презрительно:

— Забыл?

— Что я забыл? Я вчера на работе был!

— Да? И сколько плотют за такую работу? На работе он был. Да еще стоит рот разевает — «с похмелья». Сам не проспался еще.

Сашку затрясло. Может, оттого он так остро почувствовал в то утро обиду, что последнее время наладился жить хорошо, мирно, забыл даже, когда и выпивал. И оттого еще, что держал за руку маленькую, родную руку дочери… Это при дочери его так! Но он не знал, что делать. Тут бы пожать плечами, повернуться и уйти к черту. Тетя-то уж больно того — несгибаемая. Может, она и поняла, что обозналась, но не станет же она, в самом деле, извиняться перед кем попало. С какой стати?

— Где у вас директор? — самое сильное, что пришло Сашке на ум.

— На месте, — спокойно сказала тетя.

— Где на месте-то? Где его место?

— Где положено, там и место. Для чего эт тебе директор-то? «Где директор»!.. Только и делов директору — с вами разговаривать! — Тетя повысила голос, приглашая к скандалу других продавщиц и покупателей старшего поколения. — Директора ему подайте! Директор на работу пришел, а не с вами объясняться. Нет, видите ли, дайте ему директора!

— Что там, Роза? — спросили тетю другие продавщицы.

— Да вот, директора стоит требует!.. Вынь да положь директора! Фон-барон. Пьянчуги.

Сашка пошел сам искать директора.

— Какая тетя… похая, — сказала Маша.

— Она не плохая, она… — Сашка не стал при ребенке говорить, какая тетя. Лицо его горело, точно ему ни за что ни про что — при всех! — надавали пощечин.

В служебном проходе ему загородил было дорогу парень-мясник.

— Чего ты волну-то поднял?

Но ему-то Сашка нашел что сказать. И, видно, в глазах у Сашки стояло серьезное чувство — парень шагнул в сторону.

— Я не директор, — сказала другая тетя, в кабинетике. — Я завотделом. А в чем дело?

— Понимаете, — начал Сашка, — стоит… и начинает — ни с того ни с сего… За что?

— Вы спокойнее, спокойнее, — посоветовала завотделом.

— Я вчера весь день был на работе… Я даже в магазине-то не был! А она мне начинает: я, мол чего-то такое натворил у вас в магазине. Я и в магазине-то не был!

— Кто говорит?

— В рыбном отделе стоит.

— Ну, и что она?

— Ну, говорит, что я, мол, что-то такое вчера натворил в магазине. Я вчера и в магазине-то не был.

— Так что же вы волнуетесь-то, если не вы натворили? Не вы и не вы — и все.

— Она же хамить начала! Она же обзывается стоит!..

— Как обзывается?

— Исусик, говорит.

Завотделом засмеялась. У Сашки опять затряслись губы.

— Ну, пойдемте, пойдемте… что там такое — выясним.

И завотделом, а за ней Сашка — появились в рыбном отделе.

— Роза, что тут такое? — негромко спросила завотделом.