Рассказы

Время тянулось томительно долго. Часы на уинглберийской церкви только что пробили десять, и до избавления надо было терпеть по крайней мере два часа с половиной. Первые полчаса снизу еще доносился шум запирающихся лавок, и этот знакомый отголосок уличной жизни несколько облегчал мистеру Тротту его невыносимое положение. Но когда и это все стихло и уже не слышно было ничего, кроме стука лошадиных копыт в конюшне позади дома или внезапного грохота подъезжающей кареты, которая останавливалась на почтовом дворе, чтобы сменить лошадей, и потом снова громыхала по мостовой, — вот тогда ему стало совсем невмоготу. Коридорный время от времени вставал, чтобы снять нагар с оплывающей свечи, которая едва горела, но тотчас же возвращался в исходное положение, а так как ему припомнилось, что он где-то слышал, будто человеческий взгляд обладает необыкновенной силой усмирять сумасшедших, он не сводил с мистера Александера Тротта своего единственного глаза. А этот несчастный в свою очередь сидел не шелохнувшись, уставившись на своего стража, и мало-помалу черты коридорного стали расплываться, волосы постепенно утратили свой огненно-рыжий цвет и, наконец, вся комната погрузилась в серую мглу. Мистер Александер Тротт заснул крепким сном; его разбудило громыханье колес и громкий возглас: «Четверик для номера двадцать пятого!» Поднялась суета, дверь в комнату мистера Тротта распахнулась, и вошел мистер Джозеф Овертон в сопровождении четырех дюжих слуг и миссис Уильямсон — дородной хозяйки «Герба Уинглбери».

— Мистер Овертон! — вскричал в исступлении мистер Александер Тротт, срываясь с места. — Вы только посмотрите на этого человека, сэр! Подумайте, в каком положении я вынужден был провести три часа, ведь этот субъект, сэр, которого вы прислали стеречь меня, — это же сумасшедший, совершенно невменяемый, буйный, опасный сумасшедший!

— Браво, браво, — прошептал Овертон.

— Бедняжка! — промолвила жалостливая миссис Уильямсон, — вот сумасшедшие-то, они всегда так, всех других принимают за сумасшедших!

— Бедняжка! — подхватил мистер Александер Тротт. — Что вы хотите этим сказать, черт возьми! Кто это бедняжка? Вы хозяйка этой гостиницы?

— Да, — ответила дородная особа, — да вы успокойтесь, голубчик, стоит ли так волноваться, поберегите свое здоровье.

— Успокоиться! Слава богу, что меня тут не успокоили навеки! Это одноглазое чудовище с мочалой на голове вполне могло укокошить меня за эти три часа. Как смеете вы, сударыня, держать сумасшедшего в доме, буйного сумасшедшего, который нападает на ваших постояльцев и пугает их до смерти?

— Никогда больше не пущу к себе ни одного, — с укором взглянув на мэра, сказала миссис Уильямсон.

— Великолепно, великолепно, — шепнул мистер Овертон, накидывая на плечи мистера Тротта теплый дорожный плащ.

— Великолепно? — вскричал мистер Тротт. — Нет, это просто ужас что такое! Меня и сейчас бросает в дрожь от одного воспоминания. Лучше бы я за эти три часа четыре раза дрался на дуэли, коли бы остался в живых после первых трех, чем сидеть с глазу на глаз с буйным сумасшедшим!

— Продолжайте в том же духе, милорд, когда будете сходить с лестницы, — шепнул Овертон, — счет ваш оплачен и саквояж уже в карете! Джентльмен готов! — громко сказал он, обращаясь к слугам.

Те мигом окружили мистера Александера Тротта; один подхватил его под одну руку, второй под другую, третий пошел впереди со свечой в руке, четвертый, тоже со свечой, по пятам мистера Тротта, коридорный с миссис Уильямсон замыкали шествие. И так его повели вниз по лестнице, и мистер Александер Тротт всю дорогу орал благим матом, то притворяясь возмущенным, что его куда-то тащат силком, то непритворно возмущаясь, что его заперли с глазу на глаз с сумасшедшим.

Овертон уже стоял у дверцы кареты, форейторы сидели на своих местах, а кучка конюхов и еще каких-то неопределенных личностей, околачивающихся при конюшне, столпились кругом, чтобы поглазеть, как будут усаживать сумасшедшего джентльмена. Мистер Александер Тротт уже стал ногой на подножку, как вдруг увидел сидящую в глубине кареты фигуру (которую он сперва не заметил в темноте), плотно закутанную в такой же точно плащ, как и у него.

— Кто это? — спросил он шепотом у Овертона.

— Ш-ш! ш-ш! — ответил мэр. — Ну кто же, как не вторая договаривающаяся сторона!

— Вторая договаривающаяся сторона! — отпрянув, вскричал Тротт.

— Ну, разумеется, да вы сами увидите, как только тронется карета. Пошумите еще, а то может показаться подозрительным, что мы с вами так долго шепчемся.

— Я ни за что не сяду в эту карету! — закричал мистер Тротт, внезапно охваченный прежними страхами, которые сейчас усилились во сто крат. — Меня убьют!.. Меня…

— Браво, браво! — шепнул Овертон. — Ну, я вас сейчас подтолкну.

— Да я не хочу!.. Не поеду! — вопил мистер Тротт. — Помогите, помогите! Меня увозят насильно! Это заговор! Меня хотят убить!

— Бедняжка! — повторила миссис Уильямсон.

— А ну, трогайте, живо! — гаркнул мэр, втолкнув Тротта и захлопывая за ним дверцу. — Да гоните во весь дух и не останавливайтесь нигде, пока не доедете до станции! С богом!