Рассказы

Она выплывала на поверхность океана и смотрела на проходящие корабли, а я хожу смотреть на поезд. Ночной скорый, в котором горят окна, а в них люди пьют чай или разговаривают, или читают. Все обыкновенно, но при этом поезд их уносит куда-то, и белые крахмальные занавески качаются. И в следующую секунду люди глянут в окно и увидят, что городок наш уже исчез, если они вообще заметили его огни.

Поезд проходит раз в неделю.

Меня еще нет, но я обязательно буду.

1 января 1938

Мне уже четырнадцать лет.

Недавно у нас был разговор с Андрюшей. Вот что он обо мне думает:

– Мать драит полы в клубе, ведра таскает с этажа на этаж, волочит дрова, топит печи. Это кроме дома и хозяйства. А ты только читаешь ей книги вслух, когда она устанет и сядет отдохнуть. Осенью ты идешь с ней в лес по грибы – она собирает, а ты гуляешь и песни поешь.

Принцесса на горошине.

Я ни слова не сказала себе в оправдание. Хотя могла сказать, что и полы дома мою, и за водой хожу, и грибы собираю, и на огороде помогаю. Как будто он не видел ни разу!

Я промолчала, потому что поняла – это не важно, что он меня видел и с ведром у колонки и с дровами у печи в клубе. Я все равно для него принцесса на горошине. Такой кажусь.

– Хочешь, я и тебе спою? – сказала я.

Мы стояли над рекой на том самом мосту, и я, не глядя на Андрюшу, а глядя вдаль, где черной точкой парила птица, запела песню на стихи

Лермонтова "Выхожу один я…".

Я не знала, стоит ли Андрюша рядом или ушел, я о нем забыла.

Я все спела, до самого последнего, про могилу. Под моими горячими пальцами лед на перилах растаял. Я повернулась. Андрюша смотрел на меня. Я даже испугалась, так он на меня смотрел.

С этой песни на мосту он уже не говорит, чтобы я стала его женой. Он вообще стал меня чуждаться. А раньше все хотел меня как-то переделать, переиначить под себя. Я даже немного поплакала об этом в подушку. Но потом рассудила, я ведь и не собиралась за ним идти по жизни, моя дорога другая, и я совсем одна на ней.

2 августа

Сегодня я в самом центре мира. Я – в Москве. И у меня раздвоение личности, и даже больше – бессчетное размножение.

Мне кажется, я сижу сейчас дома, на крыльце, и дышу последним летним теплом, и я же еду в поезде, и я же смотрю на него, и я же сижу сейчас в кухне на табуретке, и мне не спится, мне одиноко, мне неуютно, меня пугают клопы в моей новой постели. Перед сном я их жгла свечкой, но так и не выжгла. Меня пугают сырые казематные стены и бесконечные звонки трамваев, а сейчас, ночью, пустой блеск рельс.

И мне кажется, что я еще действительно слишком мала, как мне сказала та пожилая девушка, что принимала документы.

Ничего, завтра все решится.

Я не боюсь. Я даже не волнуюсь. Мне только ужасно одиноко.

Сейчас-то я вижу, что меня нет дома и мама одна. Она молится Деве

Марии, смотрит на мое фото и плачет.

И в поезде меня нет. Меня нигде нет.

Я думала, что я смогу описать, как было в поезде, но не смогу – все смазывается, все как на темной фотографии, когда недостаточно света.

Мне-то все было видно, но чтобы увидели другие…

Сентябрь

Никогда не думала, что стану Скупым рыцарем!

Никогда не думала, что на деньги столько можно купить!

Конфеты. Туфельки. Книжки. Билеты в театр. В цирк!

Но я ничего не покупаю – только чтобы с голоду не умереть. Я так похудела. И мне идет быть худой. Глаза выделяются. Мужчины на меня смотрят, хотя я маленького роста и одета скромнее некуда.

Правда, они думают, что я совсем девочка. И недавно один человек в магазине угостил меня шоколадкой. Странный человек, на него тоже все смотрели.

Он был в плаще, почти до пят, и в шляпе, надвинутой на глаза. Как мушкетер. Только без шпаги. Или он прятал ее под плащом. Но лицо под шляпой было небрито. И черная щетина казалась такой колючей и как будто его самого колола.

Он заставил меня есть шоколад прямо перед ним. Сказал: "Ешьте". И смотрел из-под шляпы, как я разворачиваю серебряную фольгу. Магазин был самый лучший в мире. Елисеевский.

‹Не датир.›

Мама пишет мне большие письма. Она тоскует по мне и благословляет.

Она присылает мне деньги, всю свою зарплату. И еще посылки с картошкой и салом. Посылки я ем вместе с девочками: у нас все общее.

А деньги тратить я не могу себя заставить. Не из жадности. Деньги – волшебные.

‹Не датир.›

"У тебя странная особенность. Ничего в тебе нет выдающегося – ни роста, ни безумной красоты. И голосок негромкий. Но тебя сразу видно. В любом окружении. В любой обстановке. Как всегда видишь в темноте свет. Ты улыбаешься. Зубы у тебя неровные. Как тепло от твоей улыбки".

Это цитата. Слова о моей героине.

Сегодня была читка сценария. Все произошло просто. Я так и думала, что все должно произойти просто, само собой, что я не должна беспокоиться.