Рассказы

Очередь постепенно уменьшалась. Карло чувствовал, как бешено колотится сердце. От окошка его отделяло всего несколько метров. Мимо ловко проскользнула тень, за ней другая.

— Разрешите? — шептали они и нагло протискивались вперед без очереди.

Стоявшие сзади злобно чертыхались. Но Ведретти даже не пытался сопротивляться. Он так устал! Хоть бы присесть на минутку, так нет же — стой на ногах всю дорогу. Колени подкашивались, да и спину изрядно ломило. Увы, ему уже давно не двадцать, и это чувствуется. Но все-таки он еще не стар и наверняка покрепче остальных будет. Теперь, в ярком свете люстр, он внимательнее присмотрелся к соседям и обнаружил, что у стоявшего впереди добродушного великана проседь в волосах. Странно, в коридоре он этого не заметил — видно, слишком темно было.

Внезапно от волнения засосало под ложечкой. Крылья, ну да, крылья! А подойдут они ему? Не малы будут? Он раскинул руки, напряг мускулы и глубоко вздохнул. Все же руки по-прежнему сильные. А вдруг над ним станут смеяться — в его-то возрасте и с крыльями!

Однако, поразмыслив, он успокоился, поверил в себя. Ничего смешного в этом нет. За крылья ухватятся его дети — они давно с надеждой поджидают его. Мария, бедняжка, уже не сможет подняться ввысь — сил не хватит. Зато дети взмоют вместе с ним в чистое лазурное небо! Вот это будут полеты так полеты! Конечно, не каждый день. Но уж в воскресенье они точно взлетят с террасы навстречу теплым струям воздуха.

И тут до него донеслись визгливые крики. До окошка всего несколько шагов, стоит ли так горячиться? Кто-то отошел от окошка, бурча:

— Крылья типа Б кончились. Остались только типа В, а они намного хуже.

Ведретти перечитал письмо — пожелтевший, почти истлевший листок, словно бы ему сто лет. Нет, или тип Б, или ничего. Он уже собрался уйти. Мошенники, надо было запастись нужным количеством крыльев, а не вводить в заблуждение людей. Да, но что скажут дома? И он покорился судьбе. Чем возвращаться с пустыми руками, лучше уж как-нибудь приспособить эти крылья типа В. Но боже, как он устал, еще немного, и он не выдержит. Счастье еще, что он почти у самого окошка. Вот сейчас получит крылья его добрый сосед, седовласый гигант, а потом и его очередь. Но куда он подевался? Вместо него впереди стояла худая, с впалыми щеками женщина, вся в черном.

Пришел старший сын Ведретти.

— Ты все еще тут, папа? Мама совсем извелась.

Ведретти вяло махнул рукой. Потерпите. Еще немного потерпите. Всего несколько минут. Он уже видит крылья в проеме окошка. Их вручают упакованными — остается только подписать бумагу. Впереди — всего двое.

— Тип В кончился, — услышал он точно в полусне, — остались только крылья типа Д.

«Может, и они сойдут», — подумал Карло. Он уже привык к неудачам. Когда ему вручат упакованные крылья, пусть даже неважные, типа Д, он сможет наконец передохнуть.

Он был уже вторым. Из окошка предупредили:

— Это последние.

Но Карло не услышал. Теперь его очередь. Он напоследок оглянулся и с жалостью посмотрел на очередь, которая черной змейкой вилась по мраморному полу и исчезала в пасти коридора. Затем близоруко уставился на служащего, показывая письмо.

Тот с безучастным видом вынул табличку и повесил ее под номером 31: «Крылья кончились».

И с резким стуком окошко захлопнулось.

СВЕТОФОР

В столице Миолии, на перекрестке улиц Аустерлица и Ватерлоо, регулировщик Журини задержал на левой стороне гражданина Сканку Канклера.

— Вы переходили улицу на красный свет и тем самым нарушили правила! — И вынул свой блокнот.

Сканка Канклер повернулся и указал на светофор.

— Ничего подобного! Свет зеленый! Граждане, будьте свидетелями.

— Но вы перешли улицу на красный! — настаивал полицейский.

— Я перешел сейчас, а не прежде!

— Если сейчас, то посмотрите, свет-то красный! — торжествующе воскликнул полицейский, тоже указывая на светофор. — Граждане, засвидетельствуйте.

— По правде говоря, — заявил господин с окладистой бородой, — сейчас свет желтый.

— Видите?! — обрадовался Сканка. — Свидетель утверждает, что свет желтый.

— Но, когда вы переходили, он был красный!

— А по-моему, зеленый.

— Ваше мнение меня не интересует, — теряя терпение, отрезал Журини. — Я при исполнении.

— Ну и что? Полицейский при исполнении вполне может быть дальтоником.

— Не забывайтесь!

— А что я такого сказал?

— Вы употребляете недопустимые выражения. Граждане, будьте свидетелями.

— Но это же термин.

— А что он означает?

— Недостаток зрения.

— Значит, по-вашему, у меня больные глаза?! Гнусная клевета! — с угрозой воскликнул Журини.

— Почему клевета? Я же только сказал, что такое возможно. Разве это преступление — быть дальтоником?

— К вашему сведению, я абсолютно здоров — с тысячи метров в муху попаду. Вы хотите подмочить мою репутацию!

Вокруг уже собралась толпа. Народ от души веселился, а на проезжей части тем временем образовалась пробка. Светофор работал нормально, но никто уже не обращал на него внимания. Регулировщик Журини был поглощен спором со Сканкой Канклером.

— До свиданья, — сказал Сканка. — Я тороплюсь.

— Сначала сообщите свои данные.

— А вы прежде наденьте белые перчатки.