Рассказы

Длинный стол был накрыт, как по настоянию миссис Джаспер его всегда накрывали в таких случаях. Но, поскольку старый Мансон не явился, тарелки с позолотой (на которых также настаивала госпожа) отсутствовали, а по всей длине стола, к ужасу Лавинии, Джордж расставил грубые синие с белым, взятые из помещения для прислуги. Электрические бра были зажжены, в севрских канделябрах горели свечи[36] — хоть это было в порядке. Но про цветы в большой фарфоровой низкой вазе «Роз Дюбарри»[37] в центре стола и в вазах поменьше из того же сервиза — про цветы, о, позор! — было забыто! Цветы были ненастоящие — семья давно уже упразднила эту статью расхода, и немудрено, ибо миссис Джаспер признавала лишь орхидеи. Но Грейс, младшая дочь, которая была подобрее прочих, нашла мудрый выход — заказать три красивейших букета из искусственных орхидей и папоротника. Их надо было только взять с полки в буфетной и поставить в вазы, но, естественно, бестолковый лакей забыл это сделать или не знал, где их искать. И — о, ужас! — слишком поздно заметив свою оплошность и. без сомнения, желая умилостивить Лавинию, он взял несколько старых газет, скомкал, думая, очевидно, что в таком виде они сойдут за букеты, и сунул по одной в бесценные вазы «Роз Дюбарри». Лавиния вцепилась в руку мисс Кресс.

— Ох, посмотрите, что он наделал! Я умру со стыда… Ох, мисс, а что, если все-таки проскользнуть в гостиную и попробовать уговорить мою бедную госпожу вернуться наверх, пока она ничего не заметила?

Мисс Кресс, как раз прильнувшая к щели, с трудом подавила смех. Ибо в эту минуту половинки двери распахнулись, в столовую шаркающей походкой вошел Джордж в мешковатой ливрее, унаследованной от какого-то давно усопшего предшественника более внушительного телосложения, и провозгласил громовым монотонным голосом:

— Обед подан, мадам.

— Ох, теперь поздно, — простонала Лавиния.

Мисс Кресс сделала ей знак соблюдать тишину, и зрительницы приникли каждая к своей щели.

И вот вдалеке, в конце анфилады гостиных, они увидели, как, выдержав паузу, в течение которой (как знала Лавиния) должны были войти в столовую вереницей воображаемые гости и занять свои места, в хвосте этого призрачного кортежа появилась очень старая, но все еще высокая и величественная женщина, опиравшаяся на руку мужчины пониже ее ростом, с худощавой прямой фигурой, в безупречном фраке; на его багровом лице застыла улыбка, он продвигался вперед короткими, размеренными шажками, пользуясь (по наблюдению мисс Кресс) как опорой рукой, для которой должен был служить поддержкой.

«Ну и ну!» — прокомментировала про себя сиделка.

Пара приближалась, неподвижно улыбаясь, уставившись прямо перед собой. Они не поворачивали друг к другу головы, не разговаривали. Все их внимание было сосредоточено на грандиозной, почти невыполнимой задаче — достичь места в середине длинного стола, напротив большой вазы «Роз Дюбарри», где Джордж уже отодвинул позолоченное кресло для миссис Джаспер. Наконец они добрались туда, миссис Джаспер уселась и махнула мистеру Уорли своей каменной десницей.

— Справа от меня.

Он сделал коротенький поклон, точно кукла на шарнирах, и с крайней осторожностью опустился на свой стул. На лбу его выступила испарина, и мисс Кресс заметила, что он достал платок и украдкой вытер лоб. Затем он с некоторым трудом повернул голову к хозяйке.

— Прекрасные цветы, — выговорил он совершенно серьезно, с какой-то особой внятностью, поведя рукой в сторону скомканной газеты в севрской вазе.

Миссис Джаспер приняла комплимент совершенно невозмутимо.

— Очень рада… орхидеи… из Хай-Лоун… каждое утро… — жеманно пробормотала она.

— И-зу-мительно, — похвалил мистер Уорли.

— Я всегда говорю епископу… продолжала миссис Джаспер.

— Да… естественно, — горячо поддержал ее мистер Уорли.

— Не то чтобы я считала…

— Да… еще бы!

Джордж показался из буфетной, неся голубое фаянсовое блюдо с картофельным пюре. Он обнес всех воображаемых гостей по порядку и под конец предложил миссис Джаспер и ее соседу справа.

Они опасливо положили себе пюре, и миссис Джаспер бросила мистеру Уорли игривую улыбку:

— Еще месяц — и никаких устриц!

— Да… абсолютно!

Джордж с бутылкой минеральной, обернутой салфеткой, предлагал гостям по очереди:

— Перье-жуэ,[38] девяносто пятого.

«Наслушался, как повторяет Мансон», — подумала мисс Кресс.

— Черт побери, разве что глоток, — промямлил мистер Уорли.

— За старые времена, — шутливо произнесла миссис Джаспер, и оба, повернувшись друг к другу, наклонили головы и чокнулись.

— А я вот часто говорю миссис Эймсуорт, — опять начала миссис Джаспер, кивая через стол в сторону воображаемой визави.

— Да… да!.. — одобрительно буркнул мистер Уорли. Снова появился Джордж и медленно обошел стол с блюдом шпината. После шпината по бокалам еще раз была разлита минеральная, на сей раз сошедшая поочередно за шато-лафит семьдесят четвертого года, а затем за старую мадеру Ньюболда. Каждый раз, как Джордж приближал бутылку к бокалу, мистер Уорли притворно заслонял его рукой, а потом с улыбкой покорялся: