Вот, скажем, объявят: атомная тревога. Это что значит? Что минут через пять-семь ракеты ближнего и подводного базирования грохнут свои мегатонны нам на головы. Знаете, что у меня есть на случай атомной тревоги? Давно припас.
Партбосс.
Что же?
Наглый.
Бутылка коньяка – настоящего! – плитка шоколада и пачка сигарет. По сигналу выпиваю стакан, закусываю, закуриваю, и оставшиеся пять минут пью, курю и вспоминаю жизнь. А что еще делать? Убежищ нет. Ползти в сторону кладбища?
Лакей.
На предприятиях есть убежища.
Наглый.
Во-первых, не на всех, во-вторых, только для работающих смены, в-третьих, устаревшие и ненадежные. А остальные? А ночью? Привет гражданской обороне! На что надеемся?
Серый.
Система жизнеобеспечения населения в случае ядерной войны является военной и государственной тайной.
Наглый.
От кого тайной – от этого самого населения? Ага – тоже мне бином Ньютона. Так вот вопросик: что делаете вы – вы – по сигналу атомной тревоги?
Партбосс.
Я?
Наглый.
Вы, вы. Ведь ваша жизнь драгоценна, вы – наш слуга. Времени бежать далеко у нас нет. А ядерная зима продлится до-олго. Значит, ваше убежище должно быть прямо при рабочем месте, верно? Вода, еда, воздух, радио, электробатареи.
Откровенный.
Послушайте, а на что вам такое убежище? Кем вы будете править? Кто будет работать, обеспечивать вас? Это же пожизненное заключение в тюремной камере. А?
Партбосс.
Да нет у меня никакого убежища. Что за байки, слухи!
Недоверчивый.
Не может быть. Если б я был начальник – обязательно обеспечил бы себе.
Лакей.
Ваши руководители лучше, чем вы о них думаете.
Секретутка.
И чем вы того заслуживаете.
Скептик.
Чего у них ни хватишься – ничего у них нет. Ни чистого воздуха, ни свободы, ни убежищ даже.
Наглый.
Для себя-то у них все есть.
Скептик.
Вот потому и нет для нас.
Работяга.
А вы вспомните получше. Нигде там дверки не завалялось в стене? Небольшой такой, овальной, металлической? С заклепками.
Партбосс.
Я вас не понимаю.
Работяга.
А вы нас никогда не понимали. Надобности не было. А мы вас понимали. Только слишком поздно поняли.
Серый
(леденяще). Вы на что-то намекаете?
Работяга.
Да нет, так… напоминаю.
Генерал.
Что?
Работяга.
Вы там за портрет давно не заглядывали?
Партбосс.
Какой портрет?
Работяга
(указывает пальцем). Вождевский, какой же еще.
Секретутка.
Ваши кощунственные намеки…
Возмущенный.
А ну-ка давай снимай эту рожу!
Общий вопль и порыв к движению. Снимай!!
Партбосс.
Замахнуться на святое – тут прощения не будет. (Лакею): Если так просят – что ж, снимай.
Лакей
(снимает портрет и ставит сбоку к стене. Обнаруживается дверца). Ну, какой-то люк, что из этого.
Недоверчивый.
А ты откуда знаешь?
Работяга.
Ха. Да я его и строил.
Серый
(презрительно). Что еще ты придумаешь?
Работяга.
Ха. Да я тогда в этом спецстройбате и служил, в сотом.
Лакей.
Вы сказали – пять мест? (Смотрит на начальство? (Смотрит на начальство, загибает пальцы, бледнеет.)
Мент.
Пять, говоришь? (Щурится на президиум, сжимает зубы.)
Партбосс
(снимает трубку зазвонившего телефона; машинально): Первый слушает.
Телефон.
На электростанции готовится к пуску аварийный генератор. Ремонтная бригада приступила к работе. Дежурный инженер на пульте.
Партбосс
(потрясенно смотри на трубку). Есть связь! Товарищи, есть связь! Скоро будет пущена электростанция!
Слепой.
Не врет. Теперь там говорили.
Народ
(вполголоса, с надеждой). Ур-ррра…
Секретутка.
Вот видите… Вот видите… (В приливе откровения целует босса.)
Рассудительный.
Кто его знает, то ли они восстановят там что, то ли не восстановят. А пока на всякий случай лучше разобраться тут и составить список. Списочек. Кому идти в убежище.
Партбосс.
То есть как?
Рассудительный.
Так. Сегодня восстановят, а завтра не восстановят; кто его знает, надолго ли это все. А вы что думали, мы – на восстановление, а вы – под землю, руководить оттуда?
Справедливый.
Верно. Все принадлежит народу. Мы и есть народ, неизвестно еще, сколько их там наверху, и долго ли они протянут. Вот и решим, кого мы выделим для спасения.
Романтичный.
Для передачи эстафеты в грядущие времена.
Серый.
Вы что, не слышали телефон? Отменяется конец света, отменяется!