Рассказы

Начальник полиции бросился на помощь генералу – теперь они катались по полу втроем. Проклятия, вопли, нечленораздельные крики ярости и боли наполнили ночной воздух, палатка рухнула на копошащийся клубок тел. Покрытые полотнищем брезента, путаясь в его складках, они продолжали ожесточенно драться. Вернулся посланный с поручением Тассман. Смутно догадываясь о том, что произошло, он бросил свое ружье и схватился за шевелящийся брезент, в тщетной попытке стащить его с дерущихся. Часовой, стоявший у входа в палатку, твердо помнил, что он ни в коем случае не должен покидать свой пост, поэтому он выстрелил из ружья.

Выстрел всполошил лагерь, забили барабаны, горны заиграли сбор, со всех сторон начали сбегаться полуодетые, на ходу застегивающиеся солдаты и стали строиться, повинуясь отрывистым командам офицеров.

Солдаты замерли в строю, держа винтовки наготове, в то время как штабные офицеры и личная охрана генерала быстро восстановили порядок, подняли палатку и растащили задыхающихся и окровавленных участников разыгравшегося спектакля.

Один из них – капитан – уже не дышал. Рукоятка охотничьего ножа, которым было проткнуто его горло, торчала чуть ниже подбородка, а лезвие застряло в челюсти, и рука, нанесшая удар, по-видимому, была не в состоянии вытащить нож. В руке у мертвого была его сабля – мертвый, он сжимал рукоятку с такой силой, что живые не могли взять ее у него. Лезвие сабли до самого эфеса было в крови.

Генерала подняли, но он снова со стоном повалился на землю и потерял сознание. Он был весь в синяках и, кроме того, получил две колотые раны в бедро и в плечо.

Шпион отделался легче всех. За исключением сломанной руки, он не имел серьезных повреждений – всего лишь несколько царапин. Но он был совершенно ошеломлен и вряд ли отдавал себе отчет в том, что произошло.

Он вырвался от солдат, которые хотели помочь ему, припал к земле, сжался в комок и забормотал что-то невнятное.

Его распухшее, испачканное запекшейся кровью лицо было мертвенно бледно.

– Нет, он не сумасшедший,- ответил одному из офицеров хирург, готовивший бинты.- Просто испуган до полусмерти.

– Откуда он взялся? Кто он?

Тассман начал объяснять. Он чувствовал себя центром внимания. Он не пропустил ничего, что могло бы в какой-то мере подчеркнуть важность роли, которую он играл в событиях этой ночи. Когда он кончил и хотел было начать свой рассказ сначала, оказалось, что никто его не слушает.

Генерал тем временем пришел в себя. Он приподнялся на локте, посмотрел вокруг и, увидя шпиона, который сидел, скорчившись, у костра, сказал спокойно:

– Отведите его на плац и расстреляйте.

– Генерал бредит,- сказал офицер, стоящий поблизости.

– Нет, он не бредит,- возразил генерал-адъютант.Он прислал мне записку насчет этого дела. Такой же приказ был отдан и Хестерлику. Генерал-адъютант сделал жест в сторону убитого.- И, клянусь богом, приказ этот будет приведен в исполнение.

Через несколько минут залпом из двадцати винтовок был убит Паркер Аддерсон – сержант федеральной армии, философ и остряк, который стоял на коленях на освещенном луной плацу и еле слышно молил солдат о пощаде. Едва только в холодном ночном воздухе замерли последние отголоски залпа, генерал Клаверинг, лежавший неподвижно возле пылающего костра, открыл свои большие голубые глаза, обвел ласковым взглядом всех стоящих вокруг и сказал:

– Как тихо!

Хирург обменялся с генерал-адъютантом печальным и многозначительным взглядом. Раненый медленно опустил веки, и так с закрытыми глазами он пролежал несколько мгновений. Затем лицо его озарилось блаженной улыбкой, слабым голосом он произнес: "Похоже, что это смерть",- и в следующую минуту его не стало.

* ОФИЦЕР ИЗ ОБИДЧИВЫХ*

перевод М.Лорие

1. О ФУНКЦИЯХ ВЕЖЛИВОСТИ

– Капитан Рэнсом, вам не полагается знать ни-че-го. Ваше дело – исполнять мой приказ, и разрешите, я его повторю. Если вы заметите какое бы то ни было передвижение войск впереди вашей батареи, открывайте огонь, а если вас атакуют, удерживайте эту позицию как можно дольше. Вы меня поняли, сэр?

– Вполне. Лейтенант Прайс,- это относилось к одному из офицеров батареи, который только что подъехал к ним верхом и слышал слова генерала,смысл приказа вам ясен, не правда ли?

– Совершенно ясен.

Лейтенант проехал дальше на свое место. С минуту генерал Камерон и командир батареи сидели в седлах, молча глядя друг на друга. Говорить было больше нечего; по-видимому, и так было сказано слишком много. Затем генерал кивнул и тронул коня. Артиллерист взял под козырек медленно, серьезно и до крайности церемонно. Человек, знакомый с тонкостями военного этикета, усмотрел бы в его манере свидетельство того, что он помнит о полученном выговоре. Одна из важнейших функций вежливости – это выражать обиду.