Рассказы

За необычным «реалити» следил весь мир. Сколько слез пролилось на Земле, когда все новостные телеканалы выдохнули: «Мафусаил нажал кнопку разгерметизации!» Несколько раз преобразованные сигналы затухающих ударов его сердца, достигнув Земли, представленные в привычном для зрителей виде светящихся зубцов зеленой кривой на экране монитора, сотрясли миллиардами рыданий планету Земля.

— Ах, Мафусаил! Зачем ленился ты посещать донорский пункт в Тель-Авиве? — рыдал пожилой диктор телевидения.

Мафусаил припаял на свои законные места проводки, ведущие к исполнительным механизмам разгерметизации (он не любил неисправностей или неготовности к эксплуатации технических изделий), ласково погладил клизму, облепленную сенсорами кардиологических приборов, удобно откинулся в кресле и в абсолютной космической тишине стал наслаждаться тончайшим, сладчайшим ароматом воспоминаний о Шарлотте Единственной.

УТРО

Ни за что не пошевелюсь, пока не рассветет.

Вот, рассвело. Пошевелился. Не встану, пока не покажется солнце.

Какая странная муха села на жалюзи — широкая, прямо муха-катамаран. И женщины тоже бывают, будто двойные, как две сросшиеся булочки. Каждая из них… нет, мысль становится глупой, прочь ее!

А почему эта двойная муха выбрала для посадки нижнюю сторону пластинки жалюзи, висит против сил притяжения? Охота ей возиться с клеем! У всех пластин в жалюзи — одинаковое количество верхних и нижних сторон, зачем же садиться на нижнюю?

Я если буду выбирать туфли в магазине из трех вариантов (со шнурками, липучкой и резинкой) всегда выберу с резинкой, к ним вообще не нужно нагибаться, только сунуть палец под пятку, чтобы освободить задник.

Неправда, я — деятельная натура. Начальство мной довольно, я быстро все делаю, зарабатываю прилично.

А вот и вторая муха. Маленькая, сидит на оконном стекле снаружи. Приличные здесь мухи, не залетают внутрь, разве что по ошибке, и тут же торопятся улететь.

Есть масса всяких учреждений, пропитанных казенщиной, из которых хочется быстрее сбежать, так что я мух понимаю. Но моя спальня не казенная, вполне удобно и даже мило.

Хорошо, что эта муха с другой стороны стекла. Так она не внушает мне беспокойства. Но вот из-за этого я смотрю на нее не сверху, со стороны крылышек, как в учебнике с иллюстрациями, а как авиамеханик — на брюхо.

Пошевелим ногой. Не потому, что затекла, а так просто. Может быть, выберусь из-под одеяла, и окажется, что за ночь на костях пяток выросли шипы. Будет больно ступать.

Пошевелился, и полступни — снаружи. Неужели одеяло скаталось? Пододеяльник, наверное, из неподходящей, грубоватой материи. Если бы материя была тонкой и мягкой, она всюду следовала бы за одеялом, и оно не скатывалось бы. Бодрая у меня мысль по утрам! В объятиях одеяла нет ничего женственного, но и ничего обязывающего.

Пока — просто согнем ногу в коленке, спрячем ступню.

Приготовить себе овсянку на завтрак? Овсянку я съедаю прямо из кастрюльки. Когда же доем, заливаю в кастрюльку воды, так чтобы все, что налипло к стенкам, оказалось под водой. И размокнет, и муравьи не придут. Только не оставить ее в раковине — след будет. Лучше перенести на конфорку.

Вчера тоже готовил овсянку, и хлопья просыпались на стол. Совсем немного. Я убрал их почему-то не всей ладонью, а одним мизинцем. Почему? Я ведь обычно не брезгаю засучить рукава, когда нужно.

Чтобы приготовить сегодня овсянку, нужно будет отмыть кастрюльку от вчерашней каши.

Бывают женщины такие хлопотливые, чуть проснутся — сразу что-то делают, не то, что эти две мухи. Эти так и сидят — маленькая, и другая — катамаран.

Не нужно утром думать о женщинах. Солнца, кажется, сегодня не будет. Мрачный день.

ВУРИС И САБАТЕЛЬНА

Имя Сабательна родилось нечаянно из неправильно прочитанного — Светлана. Борис уже сам, в шутку, назвал себя Вурисом.

Было это так. Таксисту, везшему их из аэропорта Бен-Гурион, они дали адрес своих знакомых в Кирьят-Оно, обещавших помочь им с первоначальным устройством в стране. Аэропорт сейчас очень хорош, но и тогда выглядел вполне прилично. Встречая вновь прибывших, никогда здесь не бывавших, я всегда стараюсь провезти их по широким дорогам, мимо каких-нибудь мест и зданий, о которых я знаю наверняка, что они понравятся моим пассажирам.