Рассказы (-)

Мысль жениться пришла ему на его пятьдесят седьмой весне. Вообще прекрасная мысль, но в данном случае оказавшаяся губительной. Весной человека пригревает солнце, и тут еще чирикают разные птички, женщины в новых шляпках, кошки и собаки проявляют несдержан-ность чувств. Его выбор пал сначала на очень молодую девушку, маникюршу в парикмахерской, где он брился перед лекциями и заседаниями ученых обществ. В его жизни это был первый и последний маникюр, в общем неудачный. Когда он уже отшлифованным пальцем провел по щечке девицы, она едва не плеснула ему в лицо тазик мыльной воды. Он объяснил ей, что его намерения совершенно серьезны и что он не обычный человек, а немалая известность в ученом мире как имеющий сердце с правой стороны. Она закончила ему ногти, но ответила отказом в неоскорбительной форме. Вот тогда-то он и перенес внимание на роковую женщину с приятной аномалией: полоской черных усиков над модной окровавленностью губ. Ей было только тридцать три года и лишь впоследствии, в день заключения брака, оказалось сорок, и то лишь на бумаге. Она была вдовой второго мужа, шила шляпки и согласилась жить в двух комнатах с кухней. Он, конечно, сам виноват, что выдал себя за скромного рантье, намекнув и на доходы с ученых докладов, которые он делает. Вообще все это произошло быстро, чему способствовала весна, серая шляпа и ее усики. Из осторожности он побывал у профессора и справился, нет ли каких препятствий его женитьбе. Не только не было препятствий, но профессор горячо его поздравил, профессор был очень, очень рад, хотя и удивлен. Профессор сказал:

- Единственное, что я обязан оговорить, это - чтобы ваша женитьба не вызвала впоследст-вии... вы меня простите, но вы понимаете... каких-нибудь осложнений по части нашего соглаше-ния. Вы, конечно, предупредили вашу невесту?

Осложнений? Но разве его сердце принадлежит не ему? Лишь символически он передает его черным усикам! И он ответил:

- Господин профессор, я честный человек. То, что я имею, чем я, так сказать, могу гордиться, принадлежит нам, и я отдаю его жене лишь во временное пользование.

Когда она его била, руками, тарелкой, щеткой, другими предметами, он как честный человек старался повертываться к ней левой стороной, как не имевшей большого значения для науки. Но падали волосы, и жизнь человека сокращалась к невыгоде их обоих: любовь и коварство жгли с обоих концов эту свечу, предназначенную осветить темные страницы анатомии и физиологии. Он жестоко ошибался: теперь ему не принадлежал не только труп, но и живое тело. Описывать его жизнь подробно не стоит: она стала жизнью обыкновенного человека.

Однажды профессор сказал ему:

- Что это вы так похудели? Питаетесь недостаточно? А ну-те, дайте-ка я вас выслушаю.

Он привычно снял уже потрепавшийся и блеснувший локтями пиджачок (и серая шляпа давно потеряла прежний вид!), расстегнул рубашку, и, едва приложив к его правой груди стетоскоп, профессор, не в силах скрыть радости, воскликнул:

- Пе-ре-бо-и!

Но это было хуже, чем простые перебои.

* * *

Не стесняясь соседей, она кричала:

- Ступай к своим дуракам и скажи им, что я не согласна.

- Но я обязан, я за это получаю.

- Ты получаешь, а мне потом ни гроша не заплатят. Я не обязана давать им даром свое добро. Так им и скажи: если мне не дадут дополнительно, я тебя сожгу.

Ужасно! Он плелся, страдая одышкой, к профессору, который по доброте не говорил, что его нет дома. Он стыдился торговаться, но предупреждал, что эта женщина на все способна; она его действительно сожжет в крематории.

- Мой дорогой,- грустил и профессор,- я понимаю вас, но что же делать! Мне и гово-рить-то с вами об этом странно. Не можем же мы выплачивать ей пенсию, как платили вам. А нельзя ли ей обещать, что мы потом ей выдадим. То есть я хочу сказать, что она может, если хочет, сжечь... вы меня простите... ну, там, что останется.

Честный человек сумрачно отвечал:

- Какое! Я ей предлагал, она говорит: "Знаю, они мне отдадут всякую дрянь, а главное оставят себе". То есть это она про сердце.

- Действительно, - застенчиво бормотал профессор,- сердце мы действительно хотели бы сохранить в банке. Уж не знаю, как и быть.

- Господин профессор, все-таки право на нашей стороне, хотя адвокат ей сказал, что, по использовании, вам придется меня ей вернуть. Boт я и думаю, нельзя ли поступить так: вы ей ненужное отдайте, а вместо сердца, скажем, вы сунете ей эту, которая... как ее... ну, например, печенку? Она не разберет, уверяю вас. Она и на базаре плохо разбирает. Я бы никогда не предлагал такого обмана, но для науки я готов на все. Или, в крайнем случае, почки, хотя почки она иногда готовит.

Они сидели грустные и обсуждали. В тe дни профессор искренне полюбил и оценил этого человека, достойного, справедливого, но убитого неудачной женитьбой.

В осенний день плакали крыши. По просьбе больного доктор обещал предупредить профессора; он предупредил его накануне.

* * *

Бывший замечательный человек лежал на столе без шляпы, пиджака и остальных принад-лежностей живого человека и оказывал посильную помощь науке.