Рассказы

- А, вот что! - сказала она и улыбнулась, хотя и была озабочена. Видите ли, Оулет - мой двоюродный брат, и он, правда, иной раз заговаривает со мной насчет того, чтобы нам пожениться, это верно. Но сегодня разговор шел совсем о другом. А лучше бы мы говорили о свадьбе. Это мне было бы много приятнее.

- Ах, миссис Ньюбери!

- Ну да! Не потому, что я стала бы подпевать ему в тон, нет, - у меня есть другие причины желать, чтобы Оулет приходил поговорить о свадьбе, а не о чем другом. И я рада, мистер Стокдэйл, что вы передали мне, что нас кто-то подслушивал. Вы предупредили вовремя. Мне надо сейчас же пойти повидать Оулета.

- Но подождите, я не договорил, - удержал ее Стокдэйл. - Я сейчас все выскажу и больше докучать вам не стану. Лиззи, прошу вас, скажите же наконец - да или нет?

Он протянул руку, и Лиззи положила в нее свою, но промолчала.

- Значит ли это, что вы согласны? - спросил он немного погодя.

- Я могу считать вас своим другом сердца, если желаете.

- Почему же вы не скажете сразу, что будете ждать меня, пока я получу приход и смогу жениться на вас?

- Потому что я сейчас... сейчас я думаю кое о чем другом, - сказала она смущенно. - На меня свалилось лее сразу, и так неожиданно; я должна решать дела по очереди.

- Но, дорогая Лиззи, хоть одно мне пообещайте - что больше не позволите мельнику ни о чем говорить с вами, кроме как о делах. Вы никогда его не обнадеживали?

Лиззи уклонилась от прямого ответа.

- Видите ли, - сказала она. - Оулет, ну и все прочие, кто с ним... с давних пор оставляют товар у меня, я им в том никогда не отказывала; вот он и осмелел...

- Товар? Какой товар?

- Бочонки. У нас их так называют.

- Но почему вы не откажете ему раз и навсегда, дорогая Лиззи?

- Да право же, не могу.

- Вы слишком робки. Это непорядочно с его стороны - впутывать вас в свои противозаконные дела и подвергать риску ваше доброе имя. Обещайте, Лиззи, что в следующий раз, когда он опять обратится к вам с просьбой оставить на хранение бочонки, вы позволите мне выбросить их все на улицу!

Она покачала головой.

- Я никогда не решусь так обидеть соседей, - сказала она. - И не стану делать ничего такого, чтобы Оулета, чего доброго, сцапали акцизники.

Стокдэйл вздохнул и сказал, что подобное великодушие - большая ошибка с ее стороны, ведь ей приходится содействовать людям, которые обманывают короля, не платя ему налогов.

- Во всяком случае, Лиззи, вы даете мне право держать его на должном расстоянии и заявить ему прямо, что вы предназначены не для него?

- Нет, мистер Стокдэйл, прошу вас ничего ему не говорить до поры до времени. Я не хочу портить добрые отношения с соседями. В деле этом замешан не один Оулет.

- Очень жаль, - сказал Стокдэйл раздраженно.

- Даю вам честное слово, что не буду поощрять его ухаживаний, - сказала Лиззи. - Всякий благоразумный человек должен довольствоваться таким обещанием.

- И я им довольствуюсь, милая Лиззи, - сказал Стокдэйл, и лицо его прояснилось.

III

ТАИНСТВЕННОЕ ПАЛЬТО

Священник стал теперь все чаще обращать внимание на одну странность в жизни своей прекрасной хозяйки - странность, которую он и раньше замечал, но над которой не задумывался: миссис Ньюбери вставала в самое разное время дня. Неделю-другую она просыпалась довольно рано и около половины восьмого спускалась вниз. Потом вдруг три-четыре дня подряд не показывалась внизу до двенадцати часов, а два раза - как он точно знал - не выходила из своей комнаты даже до половины четвертого. Во второй раз он это заметил потому, что как раз в тот день ему особенно хотелось поскорее ее увидеть и побеседовать относительно своих планов на будущее. Как и в предыдущие разы, он решил, что у нее, наверно, простуда, головная боль или другое легкое недомогание, если только она не прячется нарочно в своей комнате, желая избежать встречи и разговора с ним; но это казалось ему маловероятным. Однако первое его предположение не подтвердилось, так как несколько дней спустя, когда разговор случайно зашел о болезнях, миссис Ньюбери наивно призналась, что не помнит, чтобы за весь год у нее хоть раз болела голова или к ней привязалась бы какая другая хворь.

- Рад слышать это, - сказал он. - А я предполагал обратное.

- Почему же? Разве у меня такой болезненный вид? - спросила она, повернувшись к нему лицом, чтобы мистер Стокдэйл сразу понял, до какой степени нелепо подобное предположение.

- Нет, отнюдь нет. Я так подумал только потому, что вы иногда проводите полдня в постели.

- А-а... Ну, это пустяки, - пробормотала она, и лицо ее приняло выражение, которое, пожалуй, можно было бы назвать холодным и которое для Стокдэйла было менее всего приятно. - Просто я люблю поспать, мистер Стокдэйл.

- Да неужели?

- Да-да. Если я не выхожу из спальни до половины четвертого, значит, я лежу и сплю, только и всего.

- Это ужасно, - сказал Стокдэйл. Он мысленно представил себе, как такой беспорядочный образ жизни отразится на ведении хозяйства в доме священника, если эта неприятная привычка укоренится.