Рассказы

Недели через две после того, как Аполлон Павлович поступил в университет, дядюшка объявил, что всех нас повезет к Наталье Николаевне. На другой день желтая карета, продребезжав довольно долгое время по Москве, провезла нас между двумя львами на воротах и, въехав на довольно обширный, усыпанный песком двор, остановилась у подъезда. Евсей, соскочив с запяток, побежал на крыльцо. Через минуту он воротился, подножка застучала, и мы все трое: Аполлон, Сережа и я, отправились за дядюшкой в приемную.

- Их сиятельство приказали просить в будуар, - сказал белокурый мальчик в гороховых штиблетах.

Дядюшка, взглянув в большое зеркало и увидев свое желтое, морщиноватое лицо, сделал кислую мину; зато Аполлон прищурился, поправил на носу очки и самодовольно закинул голову.

- Пойдемте, - сказал дядюшка, покачиваясь с ноги на ногу и заметая змиеобразным движением платка свой след по паркету.

Белокурый лакей, проведя нас через ряд комнат, остановился перед небольшой дверью красного дерева с хрустальной ручкой. Мы вошли в небольшую, затейливо меблированную комнату. Против дверей, на диване, лежала женщина в черном капоте и небольшом белом чепце, из-под которого виднелась черная шелковая шапочка, или сетка. Лицо ее почти прикрыто было совершенно мокрым платком, распространявшим по комнате сильный запах одеколона. Княгиня (это была она) громко хлюпала, втягивая носом воздух через мокрый платок.

- А, а! Павел Ильич! - сказала она, приподнявшись с подушки и отнимая от носа платок левою рукою, между тем как правую протягивала дядюшке. - Насилу собрались.

- Позвольте, матушка Наталья Николавна, представить вам моих птенцов, - перебил ее дядюшка.

- Браво, браво! поздравляю! - сказала княгиня, обращаясь к Аполлону. - Давно ли вы, мой милый, получили известие от батюшки? - спросила она меня. - Мы с ним старинные приятели.

И Сереже была сказана любезность.

- Как здоровье Сонечки? - спросил дядюшка.

- Позвони, мой друг, - обратилась княгиня к сидевшей над чулком уединенно у окна пожилой женщине.

Если желтоватое, худое лицо княгини сохранило черты прежней красоты, то друг ее не мог этим похвастать.

Чтоб составить портрет друга, нужно вообразить себе довольно полную женщину в шелковом капоте шоколадного цвета с двойным отливом, толстый, иссиза-красный нос, распространяющий какой-то лаковый блеск по угреватому лицу, открытую седую голову с зачесанными назад волосами, в виде хвостика, и приткнутыми черепаховой гребенкой на затылке, большие, подозрительно беспокойные серые глаза и довольно порядочные седые усы. Вошел лакей.

- Скажи нянюшке, чтоб она привела княжну, - проговорила Наталья Николаевна. - Я надеюсь, Павел Ильич, - прибавила она, - вы позволите вашим птенцам - как вы их называете - покороче со мной познакомиться, если только они не будут скучать у меня.

Дверь отворилась, и княжна, в сопровождении приземистой старушки, вошла в комнату. Это была премилая девочка лет восьми или девяти. Темно-каштановые волосы, подрезанные в кружок, окаймляли ее свежее, круглое личико. В больших голубых глазах сияла не только кротость, даже застенчивость.

- Рекомендую мою дочь. Сонечка, познакомься… Сонечка! отчего у тебя глаза такие красные?

Сонечка повернула головку к матери и ничего не отвечала.

- Отчего у нее красные глаза? - обратилась княгиня к няньке.

- Изволили плакать, - отвечала нянюшка полушепотом.

- Опять капризы! О чем это?

Нянюшка, немного замявшись, прошептала:

- О кукле.

- Вообраззи, мой дррук, - отозвалась безмолвствовавшая до сих пор вязальщица, - этто я сеегодня взялла у ннее куклу, потому что онна вчерра все с нней воззиллась. В ейе летта… (только подобным правописанием можно несколько подражать стоккато, которым говорила вязальщица).

Девочка стояла неподвижно, глядя на мать, и две крупные слезы повисли на ее длинных ресницах. Княгиня приложила платок к носу, громко захлюпала с приметным наслаждением и махнула рукой.

- Няннюшка, - сказала вязальщица, - увведди отссюдда это непослушшное диття.

- Как трудно воспитывать детей! - сказала Наталья Николаевна. - У меня одна дочь, и то тяжело.

- Всякому свое, матушка Наталья Николавна. Однако ж мы у вас засиделись, - прибавил дядюшка, вставая.

- Не забудьте своего обещания: присылайте детей ко мне, обедать или вечером. Вы знаете, вечером я почти всегда одна.

Так кончился наш первый визит у княгини Васильевой. Не скажу, чтоб на первый раз она произвела на меня приятное впечатление; особенно не понравилась мне вязальщица.

- Дядюшка, - спросил я, усевшись в карете, - кто эта дама, что вязала чулок и потом прогнала Сонечку?

- Кто ее знает, мой друг! Я ее уж лет шесть вижу у княгини, знаю, что фамилия ее Лапоткина, что оне друг без друга дохнуть не могут, а кто она, откуда, девица или вдова - кажется, этого никто не знает.