Рассказы

Тихоходный лифт, зеленый ковер. Холодный, затхлый воздух. Семь лет работы, кровь и деньги, пятьсот лучших специалистов. Секции психологическая, косметическая, медицинская, иммунологическая, серологическая, научная, машинный зал, снабжение, администрация. Стеклянные двери. Квартира Сэма пуста; он с женой поехал в город. Ох уж эти психологи. Хорошие, но лучшие ли? Трое первых отказались сотрудничать. "Это не обычная ампутация, этому человеку ампутировали все".

Высокая фигура даже не дрогнула. Бэбкок сел напротив серебряной маски.

— Джим, поговорим серьезно.

— Плохие новости, а?

— Конечно, плохие. Я оставил его наедине с бутылкой виски. Поговорю с ним перед отъездом, но Бог знает, что он там наговорит в Вашингтоне.

Слушай, сделай это для меня и сними маску.

— Пожалуйста. — Рука поднялась, взялась за край маски и стянула ее.

Под маской скрывалось загорелое лицо с точеными носом и губами, может, некрасивое, но нормальное. Довольно приятное лицо. Только зрачки были слишком велики и губы не шевелились, когда он говорил. — Могу снять все по очереди. Это что-то изменит?

— Джим, косметическая секция билась над твоим лицом восемь с половиной месяцев, а ты заменяешь его маской. Мы спрашивали, что тебе не нравится, и были готовы изменить все, что ты захочешь.

— Я не хочу разговаривать на эту тему.

— Ты говорил что-то об ограничении фондов. Это была шутка?

Минута молчания.

— Я не шутил.

— В таком случае, Джим, скажи мне, в чем дело. Я должен знать.

Эксперимент не будет прерван, тебя будут удерживать при жизни, но это и все. В списке уже семьсот желающих, из них два сенатора. Допустим, кого-нибудь из них завтра вынут из разбитой машины. Тогда будет поздно для дискуссии; мы должны знать уже сейчас, позволить ли им умереть или дать тело, подобное твоему. Поэтому мы должны поговорить.

— А если я не скажу правды?

— Зачем тебе лгать?

— А зачем обманывают больных раком?

— Не понимаю, что ты имеешь в виду, Джим.

— Попробуем по-другому. Я выгляжу как человек?

— Конечно.

— Вранье. Приглядись к этому лицу. (Холодное и невозмутимое. За искусственными зрачками блеск металла.) Предположим, что мы разрешили все прочие проблемы и я мог бы завтра поехать в город. Ты можешь представить меня гуляющим по улицам, входящим в бар, едущим в такси?

— И это все? — Бэбкок глубоко вздохнул. — Конечно, Джим, разница есть, но боже ты мой, так бывает со всеми протезированными; людям нужно привыкнуть. Возьми, к примеру, эту руку Сэма. Через какое-то время забываешь о ней, перестаешь ее замечать.

— Вранье. Они делают вил, что не замечают, чтобы не обижать калеку.

Бэбкок опустил взгляд на свои сплетенные ладони.

— Жалеешь себя? — спросил он.

— Не говори ерунды, — загремел голос. Высокая фигура распрямилась, руки со стиснутыми кулаками медленно поднялись вверх.

— Я заперт в этом. Сижу в нем уже два года, нахожусь в нем, когда засыпаю и когда просыпаюсь.

Бэбкок смотрел на него снизу.

— А чего бы ты хотел? Подвижного лица? Дай нам двадцать лет, может, даже десять, и мы решим эту проблему.

— Не в том дело.

— А в чем?

— Я хочу, чтобы вы ликвидировали косметический отдел.

— Но ведь это…

— Выслушай меня. Первая модель выглядела как портновский манекен, и вы работали восемь месяцев, чтобы построить новую. Эта похожа на свежего покойника. Ваша цель — как можно более уподобить меня человеку. Постепенно совершенствуя очередные модели, вы дошли бы до такой, которая могла бы курить сигары, развлекать дам, играть в кегли, и люди ничего бы не подозревали. Это вам никогда не удастся, а если даже удастся, то зачем?

— Позволь подумать… Что ты имеешь в виду? Металл?

— Конечно, и металл, но не в нем дело. Я имею в виду форму, функциональность. Подожди минутку.

Высокая фигура прошла через комнату, открыла шкаф и вернулась с рулоном бумаги.

— Взгляни на это.

Рисунок изображал вытянутую металлическую коробку на четырех суставчатых ногах. На одном конце коробки размещалась небольшая головка в виде грибка на гибком пруте и пучок рук, заканчивающихся зондами, буравами, держателями.

— Для работы на Луне.

— Слишком много рук, — сказал Бэбкок. — Как ты будешь…

— Нервами лицевых мышц. Их много. Или вот это. (Другой рисунок.)

Контейнер, подключенный к пульту управления космического корабля. Космос — идеальное место для меня. Стерильная атмосфера, малая гравитация, я могу добраться туда, куда человек не доберется, и сделать то, чего человек не сможет никогда. Там я могу быть полезен, а сидя здесь — я миллиардная дыра в бюджете.

Бэбкок потер глаза.

— Почему ты ничего не говорил раньше?

— Да вы все помешались на протезировании. Сказали бы мне, чтобы я не вмешивался.

Бэбкок дрожащими руками скрутил рисунки.

— Честное слово, это может решить вопрос, — сказал он. — Вполне возможно.

Он встал и направился к двери.

— Держись, Джим.