Рассказы

— Тетя Джейн, — бормотал он, — тетя Джейн, она прекрасна… Вессон знал — сейчас там весна. Кое-где у отступающего края темноты расцветает утро — прозрачное голубое утро, подобное свечению моря, заключенному в агате. Таинственное утро в дымке тумана. Утро покоя и надежды. Сейчас там, в годах и милях отсюда, крошечная фигурка женщины открывает микроскопическое окошко, чтобы прислушаться к песне другого эфемерно малого создания. Потерянное — безвозвратно потерянное, — упакованное в вату, подобно предметному стеклышку с каким-то образцом, — одно весеннее утро на недоступной Земле.

А здесь, за множество черных миль оттуда — так далеко, что шестьдесят земных шариков можно было бы нагромоздить один на другой, готовя кол для его казни, — Вессон, заключенный в круг, наматывал свои бесконечные круги в этом круге. Но все же и черная пропасть внизу, и Земля, и Луна, и все корабли и орбитальные станции вместе взятые, и Солнце со всеми его планетами — для космоса все это было не более чем понюшка табаку меж большим и указательным пальцами.

По другую сторону — вот где лежала подлинная бездна! Сверкающие сонмы галактик простирались в той непроглядной ночи, покрывая расстояния, что выражались бессмысленными числами, долгими тревожными криками: 00000000000000000…

Пробиваясь и прокрадываясь, прилагая нечеловеческие усилия, люди добрались аж до Юпитера. Но даже будь человек достаточно велик, чтобы лечь, обжигая подошвы на Солнце и остужая голову на Плутоне, он все равно остался бы слишком мал для той безграничной пустоты. Здесь, а не на Плутоне, находился самый дальний рубеж империи Человека. Именно здесь Внешний Мир как бы просачивался в воронку, чтобы встретиться с Человеком, будто в узкую серединку песочных часов. Здесь и только здесь два мира приблизились друг к другу, чтобы соприкоснуться. Мы и Они…

Но вот в самом низу приборной доски засветились золотые циферблаты — стрелки чуть дрогнули на своих осях.

Вниз, вниз, в глубокие баки заструилась золотистая жидкость. "С трудом преодолевая ужас и тошноту, я сумел взять пробу этого выделения. При последующем анализе выяснилось…"

Холодная, как сам космос, жидкость стекала по идеально стерильным стенкам трубок и скапливалась небольшими лужицами в полных тьмы сосудах, загадочно поблескивая золотом. Золотой эликсир. Одна капля этого драгоценного концентрата на двадцать лет задерживала старение. Придавала эластичность мышцам и сосудам, проясняла взгляд, возвращала цвет волосам, оживляла работу мозга.

Вот что выяснилось при анализе проб, взятых Паджоном. И вот какова завязка всей сумасшедшей истории "точек обмена с чужаками". Сначала — станция на Титане. А потом, когда люди лучше разобрались в ситуации — станция "Чужак".

Один раз в каждые двадцать лет невесть откуда являлся чужак.

Являлся, чтобы сидеть в убогой клетке, которую мы для него соорудили, и дарить нам свою бесценную влагу. Дарить нам жизнь. А почему — мы так до сих пор и не узнали.

Вессон представлял себе это наделенное разумом огромное безобразное тело. Вот оно барахтается в ледяной черноте, вращается вместе со станцией и истекает холодным золотом в ждущие губы трубок. Кап. Кап. Кап.

Голова словно собралась разлететься на куски — и Вессон отчаянно ухватился за нее обеими руками. Постоянное давление не позволяло сосредоточиться. Мучительная тяжесть и боль. Боль.

— Тетя Джейн! — простонал он.

— Что, Поль? — Добрый, успокаивающий голос. Как у сиделки, что склоняется над твоей койкой, пока с тобой проделывают что-то страшно болезненное и нужное. Искусственное, но действенное утешение.

— Скажите, тетя Джейн, — спросил Вессон, — почему они все время возвращаются?

— Не знаю, — честно ответил голос. — Это и для меня загадка.

Вессон кивнул.

— Перед отлетом из "Дома", — сказал он, — я разговаривал с Говером.

Знаете Говера? Шеф Комитета по Внешним Мирам. Пришел специально, чтобы со мной повидаться.

— И что? — ободряюще поинтересовалась тетя Джейн.

— Он сказал мне: "Вессон, надо кое-что выяснить. А именно — можем ли мы рассчитывать на пополнение запаса. Понимаете? Нас, — говорит он дальше, — теперь на пятьдесят миллионов больше, чем тридцать лет назад.

Вещества требуется все больше и больше — и мы должны знать, можем ли мы на него рассчитывать. Вы, Вессон, сами знаете, — говорит он, — что будет, если приток остановится". А вы, тетя Джейн, знаете?

— Произойдет катастрофа, — ответил голос.

— Верно, — подтвердил Вессон. — Катастрофа. Как мне тогда сказал Говер: "Что будет, если люди в пустынях Нефуда окажутся отрезаны от властей Джордан-Велли? Черт возьми, они будут гибнуть от жажды по миллиону в неделю.

Или если грузовые корабли перестанут приходить на Лунную базу.

Проклятье, будут миллионы погибших от голода и нехватки воздуха".

Он говорит: "Там, где есть вода, где можно раздобыть еду и воздух, люди обязательно осядут. Потом переженятся, начнут рожать детей… понимаете?"