Рассказы

Леди Омут слушала, сидя неподвижно, сложив руки на коленях, как привыкла сидеть, когда по радио передавали лекцию.

Кончив читать, Уолтер сказал:

— Ну, не знаю. По-моему, никто не представляет себе масштабов и проблем современного бизнеса. В его время можно было пробиться дубиной. А теперь это как работа с чувствительным прибором: чуть сбой в одном отделе — и последствия сказываются на работе всего треста. А ведь от нее зависит спасение нации, — добавил он, и получилось это у него не гордо, а брюзгливо и жалобно, как и все остальное.

Роланд улыбнулся, он не мог себе представить, чтобы от брата зависело что-то важное.

— Что меня огорчает, — сказал он, и в голосе его звучала неподдельная грусть, — так это беспокойство и страх, которые ощущаются у него в каждой строке. И по-моему, дело тут не только в его теперешней болезни. Мне кажется, он всегда их испытывал, при всем своем мужестве, индивидуализме и властности. Это можно понять, — продолжал он. — На что они опирались? Собственно, ни на что. Одна только железная воля, а под нею — бездонный провал. Интересно, как бы он существовал в таком мире, как наш, где, можно сказать, известны ответы на, все вопросы, практические и теоретические. Все равно бы, наверно, не справился, не хватило бы терпения дождаться результатов, а это самое важное.

Диана протянула мужу свой стакан и поправила на плечах лимонный шарф, готовясь переменить тему разговора, но опоздала — раздался взволнованный, громкий голос Джеффа:

— А по-моему, это ужасно здорово, что дедушка пишет! Вот именно, нам нужно действие. У нас в школе многие так считают, правда. И вот это, что надо больше жизни, а не тощищи этой, и занудства, и только бы сидеть и ничего не делать. Слышать не могу. Я думаю, дедушка вовсе даже и не сумасшедший.

Немедленно вскочила Пейшенс.

— Ты так думаешь? А я — нет. Я считаю, это безобразие, так писать — распоряжаться людьми, требовать всю власть себе, и будто так и надо. Я всю жизнь буду бороться против притеснения.

— Почему же людьми не распоряжаться? — крикнул Джефф. — Когда они сами ничего не делают и другим мешают. Как же можно руководить, если не приказывать? Вся суть в том, что фирма — английская. Так дедушка говорит.

— Ну и что? — Глаза у Пейшенс округлились от негодования. — Это-то и позор! Ты прости, бабушка, но мне просто стыдно.

— Надеюсь, — строго сказал Уолтер. — Что за базар вы тут устроили. Вам следует обоим извиниться перед бабушкой.

— Зато, по крайней мере, младшее поколение немного оживилось, — возразил Роланд.

Диана пришла в ужас.

— Если для этого потребовалось выступление человека, который не в своем… — Она не договорила и тронула свекровь за рукав: — Простите.