Рассказы

Весь облик миссис Сэрл — соломенная шляпа с огромными полями, развевающиеся рукава шифонового платья и длинные кивающие серьги — наводили на мысль об актрисе на театральном фестивале. Положив на землю пачку дешевых сигарет, с которой никогда не расставалась, она стала проворно обрывать крыжовник с колючих кустов.

— Складывайте ко мне в миску, — сказала она, не выпуская изо рта сигарету. — Крыжовника нужно много, я хочу заказать к обеду мусс.

— А почему для мусса нужно больше ягод? — спросила Элспет.

— Протирать сквозь сито, — ответила Миранда коротко и презрительно.

Несколько минут они работали молча. Элспет видела, что безнадежно отстает: и как это миссис Сэрл ухитряется так ловко обрывать ягоды — не мешают ни эти дурацкие развевающиеся рукава, ни дым от сигареты. Сама она то и дело кололась о шипы, и брюки цеплялись за ветки.

— Бедненькая мисс Эклз! — прервала молчание Миранда. — Кончайте немедленно, а то погубите ваши прелестные брюки. Просто преступление с моей стороны, что я предложила вам эту адову работу, когда на вас такой очаровательный костюм.

Элспет присела было, чтобы дотянуться до ягод, прятавшихся в самом низу куста, но тут она распрямилась и несколько секунд стояла неподвижно, а потом заговорила отчетливо и звонко:

— Вы вовсе не считаете мой костюм очаровательным, миссис Сэрл. Вероятно, вы считаете, что женщина в брюках это верх уродства, и уж во всяком случае они не идут ни в какое сравнение с вашим прелестным платьем. Я ведь и сама нескладная, и движения у меня неловкие, а у вас все получается изящно и легко. Почему вы не можете прямо сказать, что вы обо мне думаете?

Не отвечая на вопрос, миссис Сэрл воззрилась на нее, округлив глаза, потом отшвырнула окурок и каблуком вдавила его в землю.

— Ах, мисс Эклз! — воскликнула она, — как вы сейчас хороши! Теперь мне понятно, почему Генри так вами восхищается. Когда вы напускаете на себя строгость, вид у вас такой гордый, благородный — ну вылитая Мэри Уолстонкрафт, или Дороти Вордсворт^[8], или еще какая-нибудь из тех великих женщин, что вдохновляли поэтов и философов.

— И это говорите вы, миссис Сэрл! — вскричала Элспет. — Вы же сами знали и вдохновляли стольких наших писателей!

— О нет, — возразила Миранда. — Я никогда никого не вдохновляла. Им просто было со мной весело. А вдохновлять их мне было некогда, я только и делала, что наслаждалась жизнью.

— Так почему бы вам и теперь не наслаждаться жизнью?

— Ах, мисс Эклз, как это мило с вашей стороны. Ведь вы явно хотите меня порадовать, говорите со мной так искренне, точно с человеком своего поколения. Но не забывайте, «старого учить — что мертвого лечить». Вот видите, что вы наделали — напомнили мне такую грубую, вульгарную поговорку.

— Мне кажется, дело не в поколениях, — сказала Элспет. — Дело в том, что одним больше нравятся прямые линии, а другим кривые. А если я и мои сверстники более откровенны, так только потому, что мы росли в эпоху войн и экономической разрухи, когда есть время только для самого нужного.

Миранду Сэрл это явно позабавило.

— Если на то пошло, — сказала она, — изящество и красота, по-моему, гораздо нужнее, чем войны.

— Разумеется, — сказала Элспет. — Но реальность они обретут лишь после того, как мы покончим с неразберихой и страданиями этого мира.

— Мира? — отозвалась миссис Сэрл. — А на мой взгляд, человеку хватает и своих личных страданий.

— Бедная миссис Сэрл, — сказала Элспет. — Видно, это был для вас страшный удар. Вы очень его любили? И сообщили вам об этом неосторожно? Расскажите мне все.

Она тут же спохватилась, что тон, пожалуй, взяла неверный, так говорят с детьми, а впрочем, в эмоциональном плане эта женщина — тот же ребенок и притом ребенок, которого необходимо перевоспитать.

Миранда прервала работу, выпрямилась. Потом взглянула на Элспет и рассмеялась.

— Мисс Эклз, дорогая моя, не иначе как вы склоняете меня к покаянию. А я и понятия не имела, что вы занимаетесь групповой психотерапией.

— Никакой психотерапией я не занимаюсь, — вспылила Элспет. — Я даже, по вашим понятиям, не верующая… То есть я не верю в бога, — закончила она не слишком внятно.

Но миссис Сэрл будто и не слышала.

— Нет, какая удача! — вскричала она. — Значит, вы можете все-все рассказать об этих сборищах и о страшных грехах, в которых там исповедуются. Мне давно хотелось про это узнать. Помню, однажды исповедовался декан церкви св. Марии. Он встал с места и во всеуслышание объявил, что спал со своей племянницей. Это, конечно, была неправда, мне-то доподлинно известно, что он импотент. Но ей он сослужил хорошую службу, потому что она дурнушка, а тут стало ясно, что что-то такое в ней есть, и после этого она имела бешеный успех у мужчин. А я потом по всему Оксфорду рассказывала всякие небылицы и уверяла, что своими ушами слышала их на этих сборищах, так что в конце концов весь богословский факультет пригрозил, что привлечет меня к суду за клевету.

— Не может этого быть! — ахнула Элспет и от волнения опрокинула миску с крыжовником. Чтобы как-то скрыть слезы обиды и залившееся краской лицо, она бросилась его подбирать.