Рассказы

Карл открыл одну из дверей, и мы вошли. Дядя Бенедикт придержал меня за плечо и вовремя. На нас неслось огромное чудовище. Шерсть единорога была отнюдь не белой, как на гобеленах в тронной зале. Она была серой, цвета старых грязных простыней. И глаза у него были не мудрые и добрые, а налитые кровью и безумные. Из оскаленной пасти с кривыми желтыми зубами вырывался приглушенный хрип и летели клочья пены. Дядя Бенедикт шевельнул рукой у меня на плече, и меня унесло назад, в безопасность центрального прохода. Шлепнувшись на задницу, я смотрел, как мой дядя коротко и резко бьет единорога в морду, чуть ниже длинного, грязно-желтого витого рога. Зверь всхрапнул, осел назад и завалился набок всей тушей. Некрасиво мелькнули в воздухе его ноги, единорог дернулся и затих. Конюх Карл стоял ни жив ни мертв… Принц Бенедикт всегда отличался буйным нравом и сейчас мог без предупреждения врезать несчастному в лоб. Обычно после таких ударов устраивались похороны. Но дядя только посмотрел на единорога печально и вздохнул: «Совсем старый стал… Поглупел». И вышел из стойла. А я разревелся.

С тех пор я обходил единорожьи конюшни стороной. А потом и вовсе перестал показываться в служебной части замка. Было не до того. Отец периодически приходил в бешенство, когда обнаруживалось, что наследный принц, который по правилам этикета должен стоять по правую руку от короля во время торжественного приема послов, снова пропадает на охоте или просто не в состоянии исполнять свои обязанности, поскольку спит тяжелейшим похмельным сном после трехдневной гулянки с курсантами столичной военной академии и блядями.

Поскольку я и сам был курсантом той же академии, то отцовский гнев выражался еще и в том, что на следующее утро, проспавшись и прибыв в казармы, я рявкал «Есть!» и инструктор по фехтованию со злорадной улыбкой предлагал мне выбрать оружие. Был и другой вариант — я отправлялся чистить сортиры.

В день окончания Академии, которую я окончил, как ни странно, в числе первых, я и двое моих приятелей жутко надрались. Это переполнило чашу терпения короля, который по совместительству был моим отцом, и я был отправлен в один из самых дальних пограничных гарнизонов, где постоянно происходили мелкие и не очень стычки с бандами контрабандистов и торговцев рабами. Правда, был в этом назначении и приятный момент — в тех местах не водились единороги.

* * *

В следующий раз я увидел королевский дворец только через три года. Отец устраивал грандиозное празднество, желая примирить на нем глав нескольких древних аристократических родов, которые уже долгие годы мечтали только об одном — перерезать друг другу глотку. В качестве сына и героя приграничных сражений был вызван в столицу и я.

И вот, стоя в углу одной из террас и ища взглядом слугу с подносом, на котором были расставлены кубки с вином, я смотрел на клубящуюся толпу, слушал полупьяные разговоры и мне было тошно. Хотелось обратно в гарнизон. Приехать, скинуть плащ на руки адъютанта, потребовать дешевого кислого вина и завалиться спать. А на следующее утро устроить учения или рвануть в конный патруль в надежде на то, что какие-нибудь идиоты попытаются перейти границу. Правда, стараниями моих людей и моими собственными этого уже давненько не случалось. Аж скучно.

Вместо этого я скрывался от присутствующих, улыбался, если меня замечали, говорил какие-то умные слова, как то и приличествует наследному принцу, и потихоньку напивался. В какой-то момент я почувствовал, что больше не могу находиться среди этой толпы идиотов и лизоблюдов, и тихонько вышел в сад. Бесцельно побрел по его аллеям и не заметил, как оказался возле единорожьих конюшен. Вот тут я и вспомнил дядю Бенедикта. Увы, ныне покойного. Обидно… Самый порядочный был из всей семейки. И умер как мужчина. Покушение, конечно, было совершенно идиотски организовано, но цели своей достигло. Правда, дядя успел положить две трети налетчиков, пока его не ударили в спину длинной охотничьей пикой. Месть моего отца была страшной, и из организаторов покушения не осталось в живых никого. Но дядю это конечно не оживило.

Прослезившись и вспомнив, как дядя Бенедикт бил морду престарелому символу королевства, я решил посмотреть, что сейчас творится в конюшнях. Наверняка тот единорог давно уже подох… Но, может, мне повезет, и я смогу отплатить единорожьему роду за детский, глубоко внутри меня сидящий страх, отлупцевав другого представителя породы? И я ввалился в конюшни.

Мутным глазом обвел темное помещение, утер рукавом сопли и, шатаясь, двинулся по проходу. А вот и то стойло, в котором столько лет назад произошла та схватка. За ней послышалось тихое всхрапывание, и я открыл дверь. Престарелая скотина стояла задом ко мне и преспокойно жрала. Я привалился к косяку и стал разглядывать единорога. Ноги его подрагивали мелкой стариковской дрожью, зверь всхрапывал поглощая пищу. Потом замер на мгновение и оглушительно выпустил газы. Удовлетворенно вздохнул и вернулся к жратве. Тварь явно была уже в маразме.