Рассказы

Оглядываясь с высоты нынешнего 1950 года на всё, что случилось тогда, остается лишь удивляться, как это не произошло гораздо раньше: ведь еще со времен Китти Хок Соединенные Штаты Америки слепо расставляли себе замысловатый силок, в котором должны были раньше или позже запутаться. Да и как было избежать, что в один прекрасный день не спустится с небес на ревущей машине национальный герой малого ума, низкого происхождения и без достаточных душевных качеств, чтобы выстоять перед неудержимыми валами славы, готовыми обрушиться на любого авиатора, пробывшего в небе дольше и улетевшего дальше других. И Линдберг, и Берд, к счастью для благопристойного облика нации в глазах восхищенного мира, были джентльменами, и другие наши знаменитые авиаторы — тоже. Они пронесли свои лавры с достоинством, выдержали сокрушительные шторма известности, взяли себе прелестных жен, обычно из хороших семейств, и незаметно удалились в частную жизнь и радости, которые могло принести их большое или не столь уж большое состояние. Ни одно недостойное происшествие не запятнало в глазах мира тех совершенств, которые он видел в своих героях, им же вознесенных на коварные вершины славы. Но исключение из правил, конечно же, должно было случиться, и случилось оно в июле 1937 года, когда Джек Смурч (по кличке "Кореш"), работавший когда-то помощником механика в гараже в Уэстфильде, штат Айова, вдруг совершил беспосадочный кругосветный перелет на потрепанном одномоторном моноплане "Брестхавенская Стрекоза III".

Никто до Смурча в истории авиации и не помышлял о таком полете. Никто и не думал всерьез, что тут можно использовать нелепый вспомогательный плавающий бак для бензина, изобретение полоумного учителя астрономии из Нью-Гемпшира, доктора Чарльза Льюиса Грэшема, к которому Смурч отнесся с полным доверием. Когда этот малосимпатичный, тощий и хмурый двадцатидвухлетний парень из гаража впервые объявился в начале 1937 года на Рузвельтовском аэродроме и, медленно пережевывая кусок прессованного табака, заявил: "Я этих пилотов тыканых всех уделаю", газеты упомянули о планах полета на двадцать пять тысяч миль немногословно и не без иронии. Специалисты по аэронавтике и механическим транспортным средствам отвергли идею с порога, намекая, что это — шутка и насмешка над обществом. Ржавый, побитый и отлетавший свое самолетик просто не оторвется от земли, а вспомогательные баки Грэшема ни на что не пригодны, и вообще всё похоже на дешевый розыгрыш.

Смурч, однако, навестив свою подружку в Бруклине, коробочницу с картонажной фабрики, о которой он впоследствии отзывался "моя пупочка", на рассвете памятного дня 7 июля 1937 года беззаботно забрался в свой чудной самолетик и взлетел, взяв с собой лишь галлон самогонного джина и шесть фунтов салями.

Когда парень из гаража затарахтел над океаном, газеты вынуждены были сообщить уже вполне серьезно, что неизвестный молодой человек — его фамилию печатали с самыми нелепыми ошибками — действительно предпринял самоуверенную попытку облететь мир на разболтанной одномоторной штуковине, доверившись дозаправочному устройству спятившего учителя, но когда через девять дней крохотный самолетик появился, без единой посадки, над заливом Сан-Франциско и, чадя и чихая, но чудесным и непостижимым образом оставаясь в воздухе, взял курс на Нью-Йорк, аршинные заголовки, уже давно потеснившие с первых страниц все другие новости — даже сообщение об убийстве губернатора Иллинойса — разрослись до невиданных размеров, а материалы растеклись на двадцать пять, а то и тридцать колонок. Впрочем, можно было заметить, что в отчетах об эпохальном полете почти ничего не говорилось о самом авиаторе. И совсем не из-за недостатка фактических сведений о герое — скорее из-за их избытка.