Rasskazy

- Бывает и так. Но если ты встречаешься с человеком, которого любишь, или у тебя два или три постоянных друга, тогда это нельзя считать профессией.

- Я вас очень люблю.

- И все же ничего не чувствуешь?

- Чувствую.

- Вот видишь!

- Наверно, пойму, когда выйду замуж.

- Поймешь.

- Как вам больше нравится?

- А тебе?

- А как ваша жена любит вас?

- Н-да...

- Скажите!

- У меня нет жены.- Он с любопытством стал разглядывать ее сразу посерьезневшее лицо...

«Напомнило мои встречи с Тикако, поэтому я и почувствовал угрызения совести»,- подумал он, поднял собаку с земли и положил в ящик.

Вскоре на свет появился первый щенок. Он был в «сорочке», и мамаша, видимо, не знала, как с ним поступить. Он рассек ножницами «сорочку» и перерезал пуповину. Следом родились два мертвых щенка. Он поспешно завернул их в газету. Затем появились еще три - все в «сорочках». Последний - тоже в «сорочке». Было видно, что он живой, но движения его были вялые. Несколько мгновений он разглядывал последнего щенка, потом поспешно вместе с «сорочкой» завернул в газету.

- Выбрось,- приказал он служанке, подавая свертки.-На Западе не оставляют всех щенков, слабых убивают. Только так сохраняется порода. Чувствительные же японцы этого не могут... накорми мамашу сырыми яйцами, что ли.

Потом он вымыл руки и снова улегся в постель. Светлая радость оттого, что он был свидетелем появления на свет новой жизни, наполнила его душу, и ему захотелось выйти прогуляться. Он даже не вспомнил, что сейчас собственными руками убил одного щенка.

Однажды утром издох щенок. Он сунул его в бумажный мешок и выбросил во время прогулки. Спустя несколько дней он обнаружил еще одного щенка без признаков жизни. Оказывается, мамаша нагребла соломы, чтобы сделать помягче ложе, и затолкала щенка под солому. У того не хватило сил выбраться наружу, а мамаша не стала его вытаскивать. Мало того, она улеглась сверху на солому, и щенок задохнулся под ее тяжестью. У людей тоже встречаются мамаши, которые по глупости душат во сне младенцев собственной грудью.

Таким же манером задохнулся и третий щенок.

- Еще один испустил дух,- спокойно произнес он и, насвистывая какую-то мелодию, сунул его в бумажный мешок и отправился в ближайший парк. Глядя на радостно вилявшую хвостом мамашу, не ведавшую, что она задушила собственного детеныша, он вдруг снова вспомнил Тикако.

Когда Тикако исполнилось девятнадцать, один авантюрист сманил ее в город Харбин. В Харбине она три года училась танцам у русского белоэмигранта. Авантюрист вскоре полностью разорился и вынужден был пристроить Тикако в оркестр, совершавший турне по Маньчжурии. В конце концов им удалось вернуться в Токио, где Тикако вскоре оставила авантюриста и вышла замуж за аккомпаниатора, который вместе с ними возвращался из Маньчжурии. Тикако сначала подвизалась в разных театральных ревю, потом организовала собственные танцевальные представления.

В ту пору он считался своим человеком в музыкальном мире - не столько потому, что слыл знатоком музыки, сколько благодаря ежемесячным пожертвованиям в пользу одного музыкального журнала. Он посещал и концерты -но лишь для того, чтобы поболтать со знакомыми. Видел он и танцы в исполнении Тикако. И увлекся их поистине необузданной чувственностью. Сравнивая нынешнюю Тикако с той, какой была она шесть-семь лет назад, он терялся в догадках: откуда в ней это? Он даже начал сожалеть, что тогда на ней не женился.

Однако уже во время четвертого представления стало заметно, насколько она устала. После представления он, долго не рассуждая, помчался в театральную уборную, где она, не сменив еще театральное кимоно, смывала с лица косметику, и потащил ее в темное помещение за сценой.

— Отпустите, вы делаете мне больно!— прошептала она, прикрывая руками набухшую грудь.

— Зачем ты совершила такую глупость? Разве тебе это было нужно?

— Но я с давних пор любила детей и всегда хотела иметь своего ребенка.

— Неужели собираешься его воспитывать? Да и сможешь ли ты посвятить себя искусству, занимаясь таким чисто женским делом? Куда ты денешься с ребенком на руках? Эх, раньше надо было думать.

— Но я ничего не могла с собой поделать.

— Не болтай глупости! Женщине, целиком отдавшей себя искусству, не следует думать всерьез о рождении детей. Как смотрит на это твой супруг?

— Он страшно рад и любит ребенка.

— Так-так.

— Я тоже счастлива, что смогла родить его после всего того, чем прежде занималась.

— Тогда тебе, наверно, лучше бросить танцы?

— Не брошу!— Ответ прозвучал столь резко, что он умолк на полуслове.

Тем не менее Тикако больше не рожала, да и первый ребенок куда-то исчез — по крайней мере, никто его у нее не видел. Да и в супружеской жизни у Тикако не все шло гладко. Такие слухи доходили до него.

Тикако оказалась не столь бесчувственна к детям, как тот бостонтерьер к своим щенкам.