Рассказы

— Но такой сон нападает на меня, только если я ночью не спала, добавила Лиззи, угадав, какое направление приняли и как далеко залетели его мысли. — Иной раз мне удается заснуть только к пяти-шести часам утра.

— Тогда дело другое, — сказал он. — Но бессонница, доходящая до такой степени, это же болезнь. Вы не обращались к врачу?

— Да нет, это совсем не нужно. И никакая это не болезнь, а просто так со мной бывает.

И миссис Ньюбери вышла, не добавив ни слова.

Стокдэйлу пришлось бы еще долго ждать, пока выяснилась бы истинная причина бессонницы, не засидись он однажды допоздна за составлением проповеди, что он привык делать по ночам, когда в доме все уже спали, и что всегда отнимало у него порядочно времени. Был уже час ночи, когда он наконец лег в постель. Он еще не успел заснуть, как вдруг кто-то постучал у входа, сперва тихонько, потом громче. Никто не отозвался, и в дверь снова постучали. Так как в доме по-прежнему было тихо, Стокдэйл встал с кровати, подошел к окну, приходившемуся над входной дверью, и, открыв его, спросил, кто стучит.

Молодой женский голос сказал, что это Сусанна Уоллис: она пришла попросить у миссис Ньюбери немножко горчицы — надо поставить горчичники отцу, у него что-то грудь заложило.

Послать было некого, даже колокольчика в комнате не имелось приходилось действовать самому.

— Я схожу позову миссис Ньюбери, — сказал он. Кое-как одевшись, он вышел на площадку и постучал в спальню Лиззи. Лиззи не отозвалась. Памятуя о ее странностях в отношении сна, он постучал сильнее, и вдруг дверь под его рукою сама собой приоткрылась: видно, она была не заперта, а только притворена. Теперь уж его и без стука должны были услышать, и Стокдэйл решительно произнес:

— Миссис Ньюбери! Вас спрашивают!

В спальне Лиззи царило безмолвие — ни шелеста платья, ни звука дыханья.

— Миссис Ньюбери! — совсем уже громко крикнул он в щелку, но и на этот раз ответа не последовало. Тут он услышал легкий шум в комнате, где спала мать Лиззи; очевидно, его зычный голос, бессильный нарушить сон Лиззи, разбудил ее мать, и та поспешно одевалась. Стокдэйл осторожно прикрыл дверь в спальню молодой женщины и подошел к комнате миссис Симпкинс. Не успел он постучаться, как миссис Симпкинс сама открыла дверь и встретила его на пороге. Она была совершенно одета и держала в руке свечу.

— Кто там пришел? — с тревогой спросила она. Стокдэйл передал просьбу соседки, добавив озабоченно:

— Я не мог разбудить миссис Ньюбери.

— Ничего, — сказала миссис Симпкинс, — я и сама могу дать Сусанне все, что ей нужно.

Она начала спускаться по лестнице.

Стокдэйл пошел было к себе, но на полпути остановился.

— Надеюсь, с миссис Ньюбери все благополучно? — нерешительно сказал он. — Я никак не мог ее добудиться.

— Да нет, с ней все в порядке, — поспешно заверила его миссис Симпкинс.

Но тревога священника не унималась.

— А может, вы бы все-таки к ней зашли? У меня на душе будет спокойнее.

Миссис Симпкинс вернулась, зашла в комнату дочери и тут же вышла.

— Все в порядке, ничего с ней не случилось, — сказала она и пошла вниз выполнять просьбу соседки, которая, видя в доме свет, все это время стояла у входа и терпеливо ждала.

Стокдэйл возвратился к себе и снова лег в постель. Он слышал, как мать Лиззи открыла входную дверь и впустила соседку, слышал, как они переговаривались вполголоса, направляясь к шкафу, где хранились лекарства. Соседка ушла, миссис Симпкинс заперла за ней, поднялась наверх, и в доме опять все стихло. Но священнику не спалось. Он не мог отделаться от странных подозрений, тем более мучивших его, что в случае, если б они оправдались, он столкнулся бы с явлением, совершенно для него непонятным. Можно ли поверить, что Лиззи была в комнате и не проснулась от его оглушительного стука? Но он же сам слышал, как вечером, в обычное время, она поднялась по лестнице, вошла к себе и затворила дверь. Все говорило за то, что Лиззи негде больше быть, как в собственной спальне, и Стокдэйл вынужден был довольствоваться малоправдоподобной версией «крепкого сна», хотя он не различил ни дыхания, ни малейшего шороха в комнате, после того как он звал Лиззи и колотил в дверь так, что и мертвый бы проснулся.

Так и не придз ни к какому выводу, он уснул и проспал до утра. Утром, до того как он вышел встретить солнечный восход, что любил делать в ясную погоду, Лиззи внизу еще не появлялась — но так бывало и раньше, и Стокдэйл не придал этому значения. Когда он потом сел завтракать, Лиззи уже была на кухне, — повидать ее, правда, не удалось, так как доступ на кухню был для него под запретом, но ему было слышно, как она разговаривает там, наказывает что-то служанке, хлопочет возле горшков и ведер — все, как обычно, и он решил, что не стоит тратить время на пустые догадки.