Рассказы

Рак. Вирусный лейкоз. Я достала из кармана смятый отчет о биопсии и еще раз пролистала его. На последней странице не возник магическим образом счастливый конец — заключение онковирусологической экспертной системы об обнаружении надежного метода лечения. Там все еще был счет за проведенные анализы. Двадцать семь тысяч долларов.

Придя домой, я села и уткнулась в свой компьютер.

Два месяца назад, когда обычный ежеквартальный осмотр (требование компании медицинского страхования, жаждущей избавиться от невыгодных больных) выявил первые признаки болезни, я поклялась себе, что продолжу работать, продолжу жить так, словно ничего не изменилось. Меня совершенно не привлекала идея загулять на взятые в кредит деньги, отправиться в кругосветное путешествие или начать беспробудно пить. Это было бы то же самое, что признать свое поражение. Я отправлюсь в гребаное кругосветное путешествие, чтобы отпраздновать свое выздоровление, не раньше.

Мне нужно было выполнить целую кучу контрактов, а на счет за анализы уже начали набегать проценты. Не смотря на то, что мне нужно было отвлечься, не смотря на то, что мне нужны были деньги, я целых три часа просто сидела, размышляя о своей судьбе. Не особо утешало даже то, что по миру разбросано еще восемьдесят тысяч незнакомцев, которым так же не повезло.

И тут меня наконец поразила мысль. Паула. Если я подвержена этому заболеванию по генетическим причинам, то и она тоже.

В конце концов, будучи полными близнецами, мы поступили не так уж плохо, решив жить каждый собственной жизнью. Она ушла из дому в шестнадцать лет и путешествовала по Центральной Африке, снимая на кинокамеру дикую природу и, с куда большим риском, браконьеров. Потом поехала в Амазонию и невольно ввязалась там в борьбу за территории. После этого была некоторая неясность; она всегда старалась держать меня в курсе своих подвигов, но перемещалась она слишком быстро, чтобы моё инертное умозрительное видение за ней поспевало.

Я бы ни за что не уехала из страны; даже из дома ни разу за десять лет не переезжала.

Домой она приезжала изредка, по пути с одного континента на другой, но мы поддерживали электронную связь, если обстоятельства позволяли. (В боливийских тюрьмах спутниковые телефоны отбирают).

Все международные телекоммуникационные компании предлагают свои дорогостоящие услуги связи с теми, чьё местонахождение с точностью до страны заранее неизвестно. Из рекламы следует, что это невероятно сложная задача; на самом же деле местонахождение каждого спутникового телефона отражено в центральной базе данных, которая обновляется путём сбора информации со всех региональных спутников. Поскольку мне удалось добыть коды доступа, чтобы сверяться с этой базой, я могла звонить Пауле напрямую, где бы она ни была, без затрат на эти нелепые поборы. Это был вопрос больше ностальгии, нежели скупости; этот жалкий элемент взлома был символическим жестом, подтверждением того, что, несмотря на надвигающийся средний возраст, я ещё не стала неизлечимо законопослушной, консервативной и нудной.

Я давно автоматизировала этот процесс. Из базы данных следовало, что она в Габоне; моя программа подсчитала местное время, я рассудила, что 10:23 вечера — это достаточно тактично, и сделала вызов. Через несколько секунд она появилась на экране.

— Карен! Как дела? Выглядишь дерьмово. Ты же вроде должна была позвонить на прошлой неделе. Что случилось?

Изображение было вполне отчётливым, звук — чистым и неискажённым (волоконно-оптические кабели в Центральной Африке, может, и редкость, но геостационарные спутники там — прямо над головой). Едва разглядев её, я с уверенностью поняла, что вирус её не коснулся. Она была права — я выглядела полумёртвой, а она как всегда была полна жизни. То, что она половину жизни провела на открытом воздухе, означало, что кожа у неё старилась намного быстрее, чем у меня, но она всегда сияла энергией, сознанием цели, и этим всё с лихвой компенсировалось.

Она находилась близко к объективу, так что мне почти не виден был задний план, но похоже было на хибару из стекловолокна, освещённую парой керосиновых ламп; шаг вперёд по сравнению с обычной палаткой.

— Прости, руки не доходили. Габон? Ты же вроде была в Эквадоре?

— Да, но я встретила Мохаммеда. Он ботаник. Из Индонезии. Правда, познакомились мы в Боготе; он ехал на конференцию в Мексике.

— Но…

— Почему Габон? Просто он туда направлялся. Здесь какая-то плесень поражает зерновые, так что я не смогла устоять и поехала с ним…