Рассказы арабских писателей

— Это говорит кольцо правды, — объяснил ему слуга, — то кольцо, святость которого ты осквернил, подменив его другим, чтобы свершить свое гнусное преступление. Теперь послушай, что скажут твои судьи.

Пастух сказал:

— Клянусь покоем, в котором я жил, клянусь любовью, которую я воспевал, клянусь ночным ветром, который разносил нежные звуки моей свирели, клянусь своим честным именем и теми чувствами, которые ты хотел погасить, убивая меня, я требую немедленной казни.

Отец сказал:

— Клянусь отцовством, которому ты нанес смертельный удар своим варварским преступлением, клянусь моим прахом, который ты засыпал увядающими листьями, я требую твоей казни.

Девушка сказала:

— Клянусь чистой любовью к пастуху, которую я таила в своей груди, и светом, которым жила моя душа, ты убил Лагоса, несправедливый судья, сластолюбец, чтобы насладиться моим телом и опозорить меня, я тоже требую твоей казни.

Раздался громкий голос с дерева:

— Клянусь честью, которой ты подло изменил, клянусь священной справедливостью, клянусь правосудием, и я требую твоей казни.

Слуга кольца спросил:

— А что будет с всадником, который помогал Ардикасу?

Кольцо отвечало:

— Он предстанет перед другим судом. А пока свяжите преступника.

Скрутив Ардикасу руки и ноги, слуга кольца поднял его вверх. Ардикас так и не смог произнести ни одного слова. Все три жертвы видели, как расширилось кольцо на дереве, как слуга кольца продел в него голову Ардикаса, как кольцо начало сжиматься, как сжималось оно до тех пор, пока преступник не задохнулся…

Утром на поле близ кладбища пришли люди и обнаружили труп, висящий на дереве. Они сообщили об этом в Дахшур. Жители селения поспешили на кладбище и увидели судью, висящего на ветке. Его шею сжимало золотое кольцо. Рядом с деревом лежали трупы трех жертв.

Издалека до пришедших донесся голос:

— Это кольцо правды висит на ветке дерева, оно умертвило судью, изменившего своему долгу. Он заслужил проклятье.

Эту сказку люди передают из поколения в поколение.

* * *

Кладбищенский сторож утверждает, что и ныне каждую полночь повторяется суд над Ардикасом и по дереву течет кровь. И тот сторож, что был до него, видел повторение суда и слышал об этом от своего предшественника.

Сторожа утверждают также, что дерево потому и сохраняет свой багряный цвет, что омывается каждое утро кровью неправедных судей, подобных Ардикасу, а люди не замечают этого, ибо с наступлением дня все исчезает.

Набавия

Перевод X. Селяма

Где найти человека, которому я мог бы рассказать о Набавии, о ее страшном прошлом и безумных страданиях, тяжестью своей раздавивших жизнь этой девушки? Где найти человека, который знал бы Набавию и указал, где она? Я пошел бы к ней, я полетел бы туда.

Когда ее бледный образ встает в моей памяти, слезы душат меня. В водовороте жизни я потерял Набавию, не сумел вырвать ее из власти тьмы. И она исчезла… Куда? Может быть, смерть пожалела ее поруганное тело и оскорбленную, измученную душу и освободила ее от страданий? А быть может, она продолжает влачить свои дни в этом грязном обществе, удовлетворяя похотливую страсть своих мучителей? Странный внутренний голос нашептывает мне, что Набавия до сих пор жива. Если кто-нибудь из вас увидит девушку, смуглую, худощавую, с тонкими чертами лица и большими испуганными глазами, заклинаю вас всем, что вам дорого, покажите мне ее: это — Набавия. Умоляю вас, люди, во имя всего, что вы любите, если вы увидите такую девушку, покажите мне ее…

Клянусь, если встречу ее еще раз, я сделаю все для ее спасения. Я стану на пути и не допущу ее падения. Я сделаю все возможное, чтобы влага вновь оросила эту увядшую розу. Где ты теперь, Набавия? Быть может, ты готовишь страшную месть людям, лишившим тебя чести и сорвавшим цветы с твоих щек, изуродовавшим твое детство и осквернившим твою печальную юность.

Кто-нибудь может сказать: «Ну и что же? В нашей жизни много похожих на Набавию!»

Я отвечу этому человеку, что общество, которое так ломает человеческую жизнь, заслуживает только того, чтобы его разрушили до основания, не оставив камня на камне, потому что оно превращает цветы в шипы, чистоту — в грязь, благородство — в подлость, и стоит мне только рассказать людям о том, как я встретился с Набавией, рассказать о ее искалеченной жизни, свидетелем которой я был, любой поймет мою боль и мой гнев.

* * *

Я учился на юридическом факультете. У меня был товарищ по имени Фавзи. Иногда я приходил к нему, чтобы заниматься вместе, иногда мы гуляли, беседовали, мечтали. У каждого из нас была маленькая, скромно обставленная комната. Так жили почти все студенты, приехавшие из провинции в столицу получить образование в университете.

Однажды я пришел к Фавзи и увидел, что он собирает свое белье. Я спросил, не случилось ли чего? Вместо ответа он позвал Набавию.

В дверь робко вошла маленькая смуглая девушка с черными косами на плечах, одетая по-деревенски. Фавзи велел ей забрать белье.

Я спросил:

— Она прачка?

Фавзи ответил:

— Нет, она взялась постирать, но как она это делает, я еще не знаю.