Рассказы (Авторский сборник изд-ва «Республика»)

— Это моя жена. Мы заставили тебя долго ждать, Дарья.

— Какое это имеет значение? — улыбнулась она. — Разве есть на свете что-то более несущественное, чем время?

Она протянула Нилу довольно крупную руку и посмотрела на него долгим, внимательным, но приветливым взглядом.

— Вы конечно же осматривали музей.

Это была женщина лет тридцати пяти, среднего роста, со светлым ровным загаром на лице и светло-голубыми глазами. Волосы, разделенные посередине пробором и небрежно собранные в низкий пучок, казались тусклыми и имели необычный светло-каштановый оттенок. Лицо было округлое, с высокими скулами и довольно широким носом. Миссис Манро никак нельзя было назвать красавицей, но ее медлительные движения отличались какой-то чувственной грацией, а непосредственная манера держаться оставила бы равнодушным только статуи. На ней было легкое зеленое платье. По-английски она говорила превосходно, но с едва уловимым акцентом.

Сели завтракать. Нила вновь одолела застенчивость, но Дарья словно ничего не замечала. Она непринужденно разговаривала с ним, расспрашивала о путешествии, о Сингапуре, рассказывала о местном обществе. После завтрака Манро должен был представить нового служащего резиденту, — поскольку султан был в отъезде, а потом они собирались пойти в клуб. Там Нил и должен был увидеть всех.

— Вы будете здесь популярной личностью, — сказала Дарья, пристально глядя на Нила своими светло-голубыми глазами. Будь на его месте более искушенный человек, он понял бы, что она оценила и рост юноши, и его набирающую силу мужественность, блестящие волнистые волосы, замечательную кожу. — О нас здесь не слишком высокого мнения.

— Глупости, Дарья. Ты чересчур мнительна. Просто они англичане, только и всего.

— Ангуса считают чудаком, поскольку он занимается наукой. Что же касается меня, то, по мнению здешнего общества, с моей стороны довольно вульгарно быть русской. Но мне нет до них дела. Все они глупы. В жизни своей не встречала более ничтожных, ограниченных, лицемерных людей.

— Макадам только сегодня приехал, не морочь ему голову. Все эти люди, о которых ты так нелестно отзываешься, покажутся ему добрыми и приветливыми.

— Как ваше имя? — спросила Дарья.

— Нил.

— Я так и буду вас называть. А вы зовите меня Дарья. Терпеть не могу, когда меня величают миссис Манро. Чувствую себя в таких случаях женой министра.

Нил покраснел. Его смутило, что она так быстро отбросила с ним всякие церемонии. Дарья продолжала:

— Правда, среди мужчин есть и вполне приличные люди.

— Все они справляются со своими обязанностями, от них большего не требуется, — заметил Манро.

— Ну да, охотятся, играют в футбол, теннис и крикет. С ними я еще могу как-то ладить и даже неплохо. Но женщины — это нечто чудовищное. Они ревнивы, злобны и праздны. С ними не о чем говорить. Стоит затронуть какую-нибудь философскую тему, как они тут же принимают вид оскорбленной невинности, словно ты позволила себе нарушить приличия. Да и вообще, что от них ждать? Они совершенно ничем не интересуются. По их мнению, говорить о телесном непристойно, а о духовном позволительно только самодовольным резонерам.

— Не придавайте значения всему, что услышите от моей жены, — улыбнулся Манро своей доброй мягкой улыбкой. — Местное общество ничуть не хуже любого другого в колониях. Люди здесь не блещут умом, но и не такие уж безнадежные глупцы. Главное, они дружелюбны и добры, а это уже немало.

— Мне не надо, чтобы они были дружелюбными и добрыми. Люди должны быть живыми и страстными. Их должна волновать судьба человечества, проблемы духа, а не джин и приправы к завтраку. Они должны жить искусством и литературой. — Дарья резко повернулась к Нилу: — У вас есть душа?

— Не знаю. Это зависит от того, что вы имеете в виду.

— Почему вы покраснели? Разве можно стыдиться своей души? Без нее мы ничто. Расскажите, какая у вас душа. Вы мне интересны, и я хочу знать.

Нил совершенно растерялся от такого напора со стороны малознакомого человека. Он впервые оказался в подобной ситуации, но поскольку был серьезным юношей, то на прямой вопрос всегда старался по мере своих сил давать исчерпывающий ответ. Его немного смущало присутствие Манро.

— Не знаю, что вы называете душой. Если определенную нематериальную или духовную сущность, созданную Творцом и на некий земной срок заключенную в бренное тело, тогда на ваш вопрос я отвечу отрицательно. По-моему, тот, кто способен к трезвому осмыслению очевидного, не может разделять столь дуалистического воззрения на природу человека. Если же под душой вы подразумеваете некую совокупность физических элементов, образующих то, что мы называем личностью человека, тогда конечно же душа у меня есть.

— Вы очень милый юноша и на редкость хороши собой, — улыбаясь, проговорила Дарья. — Нет, под душой я понимаю и томление духа, и вожделения тела, и то высшее и вечное, что есть в нас. Скажите, что вы читали в дороге? Или только играли в теннис на палубе?