Рассказы. Часть 1

— Чем скорее я отсюда выберусь, тем лучше. Нужно найти другой передатчик. Солнце ударило ему в глаза, и он застонал от резкой боли в темени. Зажав глаза руками и глядя сквозь узкую щелочку между пальцами, он, спотыкаясь, выбрался на улицу. Из глаз бежали слезы, и сквозь их мутную пелену он тщетно рассматривал унылые серые стены, отыскивая знакомую эмблему ПМ — красную двуглавую стрелу. Но ее нигде не было.

У дверей сидел человек, на его лицо падала тень.

— Помогите, — попросил Джомфри, — мне плохо. Где тут станция ПМ — не подскажете?

Человек подобрал одну ногу и вытянул другую, но ничего не сказал.

— Вы что, не понимаете? — раздраженно продолжал Джомфри. — Я болен! Ваш гражданский долг…

По-прежнему не говоря ни слова, человек подцепил Джомфри сзади пальцами ноги за лодыжку, а другой ногой ударил в колено. Джомфри упал, а незнакомец сразу поднялся.

— Гееннец, сука, — сказал он, с размаху пнул Джомфри в пах и зашагал прочь.

Джомфри долго лежал, скорчившись, тихо постанывая и боясь шевельнуться, словно яйцо с треснувшей скорлупой: тронь — и растечется. Наконец он смог сесть, осторожно вытирая горечь с губ, — и обнаружил, что все это время мимо него шли люди, но ни один из них не остановился. Нет, ему не нравилось это место, этот город, эта планета — или куда еще он попал. Он хотел выбраться отсюда. Стоять было больно, идти — еще больнее, но он пошел. Найти ПМ-станцию, выбраться, найти врача. Убраться отсюда.

В другой ситуации Джомфри мог бы заметить, что город выглядел каким-то пустынным, что на улицах совсем нет машин, обратить внимание на бесцельно слоняющихся пешеходов и полное отсутствие дорожных знаков и табличек с названиями улиц, как будто неким указом была установлена всеобщая неграмотность. Но сейчас его интересовало только одно — как отсюда выбраться.

Проходя мимо какой-то арки, он остановился, осторожно — один удар научил его быть неназойливым — заглянул внутрь и увидел двор с расставленными в беспорядке грубыми столами. Скамьями служили доски, прибитые к ножкам столов. На некоторых сидели люди. На центральном столе стоял маленький бочонок, и сидевшие шестеро мужчин и женщина наполняли из него кружки. Все присутствующие выглядели так же уныло, как и окружавшие их стены, и были одеты по большей части в какую-то серую униформу, хотя некоторые детали их одежды были сделаны из коричневого холста.

Вдруг Джомфри заметил, что к нему направляется косматая старуха, и отпрянул в страхе. Но старуха прошаркала мимо, глядя себе под ноги и держа обеими руками пластиковую кружку. Усевшись на ближайшую скамейку, она припала к своей кружке.

— Вы не могли бы мне помочь? — спросил Джомфри, остановившись у дальнего угла стола, где она не могла достать его ни рукой, ни ногой и откуда он при необходимости мог легко удрать.

Она посмотрела на него с удивлением и подвинула к себе кружку. Увидев, что он не пытается подойти, старуха моргнула воспаленными веками и облизала потрескавшиеся губы.

— Помочь можете? — повторил он, чувствуя себя пока в безопасности.

— Новенький, — прошамкала она. — Не нравится?

— Нет. Разумеется, мне здесь не нравится, и я хочу уехать. Если вы мне скажете, как пройти к ближайшей ПМ-станции…

Старуха хихикнула и шумно отхлебнула из кружки.

— В одну сторону, гееннец. Ты это знал до того, как тебя сюда послали. Здесь Геенна! Оставь надежду всяк сюда входящий.

От этих знакомых слов у него перехватило дыхание и вдруг стало очень холодно. Вспомнился священник с поднятым в угрозе пальцем: так отец обращается к заблудшей дочери. Неужто здесь Геенна?

— Не может быть, — произнес он, безуспешно пытаясь убедить себя в обратном и затравленно озираясь по сторонам, точно загнанный зверь.

— Здесь Геенна, — повторила женщина. Ему показалось, что она сейчас уронит голову на стол и заплачет, но она только отхлебнула снова.

— Но это ужасная ошибка! Я не должен был попасть сюда.

— Все так говорят, — презрительно сказала старуха, махнув скрюченной рукой. — И ты скоро перестанешь. Мы все здесь преступники, отвергнутые своими мирами, осужденные на жизнь и на вечность — и забытые. Раньше нас убивали. Это было милосерднее.

— Я слыхал о Геенне, — торопливо сказал Джомфри. — Мир, находящийся неизвестно где. Вечный полдень. — Он бросил испуганный взгляд на улицу, залитую неизменным светом, и опустил глаза. — Лишних, приговоренных, грешников, неисправимых преступников — всех посылают туда. Ладно, сюда, добавил он, увидев ее кривую и невеселую ухмылку. — Я не буду с вами спорить. Наверное, вы правы. Но в любом случае произошла большая ошибка, и она должна быть исправлена. Я не преступник. Я возвращался с работы домой. Меня жена ждала. Я набрал свой номер и попал… сюда.

Она больше не смотрела на него, уставившись в свою кружку. Джомфри вдруг почувствовал, что у него пересохло в горле.

— Что вы пьете? Можно мне тоже попить?

Старуха вскочила, прижав кружку к высохшей груди.

— Мое! Я это заработала. Можешь пить воду, как все гееннцы. Я рубила дрова и поддерживала огонь на краю болота, пока он капал. Моя доля!

Кружка была почти пуста. От старухи разило перегаром.