Рассказы. Часть 1

Он был одет в костюм британских войск, времен войны за независимость. За ним стояла группа солдат со штыками в руках. Из-за них выглядывал испуганный юнец, напоминавший экскурсовода.

— Отпустите этих гражданских! — потребовал Харткинсон, теперь он говорил с сильным британским акцентом.

Профессор и его друзья выглядели довольно комично в этих потертых британских костюмах, но вместе с тем в них чувствовался героизм. У Майка кровь закипела от адреналина, когда они ворвались. Их было много, пятнадцать или двадцать, они превосходили вашингтонцев по численности как минимум вдвое.

Два вашингтонца достали ножи и побежали к Пэм и Эми.

— Нет! — крикнул Майк.

Мушкетные пули остановили злодеев.

Майк снова попытался вырваться. То ли держащие его вашингтонцы растерялись, то ли хватка у них ослабла, но он без труда выскользнул из их рук, развернулся и врезал одному из них в пах. Другой вашингтонец отскочил прочь с его дороги, но Майк не обратил на него внимания, он побежал на другой конец комнаты, мимо пыточных устройств прямо к Пэм и Эми.

— В атаку! — крикнул кто-то.

Завязался бой.

К счастью он длился не долго. Майк слышал выстрелы, рикошеты, крики, видел резкие движения, но он пригнул голову и ничего не знал о том, что там творилось. Главное, что он, Пэм и Эми на свободе. Вскоре Майк выпрямился и оглядел комнату. Он увидел, что большинство вашингтонцев мертвы. Высокий мужчина лежал на полу с темным кровавым пятном на своей напудренной синей форме, это придало Майку сил. Подонок получил по заслугам.

Пэм и Эми обнимались и плакали, Майк обнял их, тут он понял, что тоже плачет. Он почувствовал, как кто-то тихонько хлопнул его по плечу. Майк инстинктивно развернулся со сжатыми кулаками, но это оказался Харткинсон.

Секунду Майк смотрел на него, затем мигнул.

— Спасибо, — сказал он и снова заплакал. — Спасибо.

Профессор кивнул с улыбкой на лице. Его седая диснеевская борода была испачкана кровью.

— Уходите, — сказал он. Вам не захочется видеть то, что будет дальше.

— Но…

— Вашингтонцы не единственные… люди с жуткими традициями, — сказал профессор спокойным голосом.

— Вы ведь не каннибалы, да?

— Нет, но…, — он покачал головой. — Вам лучше уйти.

Майк взглянул на Пэм и Эми. Затем кивнул.

Из-под красной военной формы Харткинсон извлек пергамент в пластиковом пакете.

Письмо.

— Отправьте его в Смитсоновский институт. Поведайте миру правду. Это история, — сказал он тихим, благоговейным голосом.

— У вас тут все будет в порядке?

— Сначала мы закончим начатое.

Профессор указал рукой на «гида», который стоял в углу.

— Он знает дорогу.

Профессор покачал головой и горестно улыбнулся.

— История не такая, как кажется на первый взгляд.

— Наверное, нет.

Майк приобнял Пэм и повел их с Эми к двери. «Гид» с бледным лицом тихо пошел вверх по лестнице.

— Лучше не оглядывайтесь, — посоветовал Харткинсон.

Майк махнул рукой в знак согласия и пошел по лестнице, сжимая в руке письмо Вашингтона.

За спиной он слышал крики ужаса и боли. Майк не хотел этого, но все равно невольно улыбнулся, он вел семью из подвала в дом Вашингтона.

Лама

Измерения:

Нога мёртвой ламы оказалась длиной три фута, два дюйма.

И всё встало на свои места.

Три фута, два дюйма были точным расстоянием от стопы правой ноги моего повесившегося отца до земли.

Схватки у моей жены длились три минуты и две секунды, за это время она раскрылась лишь на 3.2 сантиметра и было принято решение делать кесарево сечение.

Мою жену признали мёртвой в три часа двадцать минут.

На календаре было 20-е марта.

Я нашёл ламу в переулке за книжным магазином. Она уже была мертва, помутневшие глаза облюбовали мухи, а рядом, на выщербленном асфальте, стоял на коленях умственно отсталый мальчик и массировал её вздувшееся брюхо. Присутствие слабоумного мальчишки подсказало мне, что в измерениях мёртвого животного содержатся тайные сведения, возможно ответы на мои вопросы, и я бегом вернулся назад в магазин, чтобы найти рулетку.

* * *

В 1932-м Франклин Рузвельт купил новый Форд-купе. Номерной знак машины, за рулём которой Рузвельт никогда не был, — 3FT2.

Мой отец голосовал за Франклина Рузвельта.

Мне показалось, что пятно в мужском туалете на заправке Эксон похоже на мою жену. Чёрно-зелёное, оно располагалось на правой стороне унитаза.

Я дохнул на зеркало над испачканной раковиной и убедился, что кто-то написал её имя на стекле. Буквы появились — островки чистого в пятне конденсата, — а затем исчезли.

В полузаполненной туалетной бумагой мусорной корзине я увидел нечто похожее на окровавленный зародыш.

Я оставил ламу в переулке нетронутой, не стал звонить в полицию или городским властям и предупредил владельцев остальных магазинов в квартале не говорить никому о животном ни слова.