Рассказы. Часть 1

— Да, я имею дело с Советами, их агенты поддерживают со мной связь. Но это не измена, просто в моих силах помочь им время от времени. А мне это выгодно, так как после моего обследования они стали поставлять мне клиентов, как делают и женщины, причем справляются с задачей так хорошо, что я в качестве услуги время от времени распространяю их влияние на некоторых из их противников. Видите ли, подсознанию известно, что я всесилен, а сознанию — нет, поэтому иногда полезны случайные испытания, которые для меня неоценимы. Правда, есть и оборотная сторона медали: мои люди становятся неустойчивыми и при известных обстоятельствах могут сорваться, что может повредить моей репутации. Конечно, — прибавил он медленно, — люди не подозревают, что именно я, передав свои импульсы в их мозговой блок, не даю им рассуждать над определенными фактами, просто они начинают уважать меня, как самих себя. Они совершенно довольны как результатами, так и мною лично, хотя мне самому иногда не нравится то, что я делаю. Но это надо делать.

— Надо делать? — холодно переспросил Фрэйзер.

— Я создал что-то невероятное, — сказал Кеннеди. Его голос теперь звучал мягко: — Вы можете вообразить, что бы случилось, если бы я опубликовал эти работы? В частности, психологи и психиатры по достоинству бы оценили труды, но даже среди них нашлись бы преступники — люди, пожелавшие бы стать диктаторами и всякое такое. Даже в нашей стране принципиальные и честные люди вряд ли могут долго существовать… Опубликовать — очень несложно… Но это, конечно, проявление трусости, хотя я считал трусостью и попытку разрушить машину и сжечь чертежи Гавотти. А я не трус! Случай дал мне в руки больше, чем обычному смертному — беспомощному обломку в реке жизни, реке, которая несется к водопаду войн, разрушений, тирании, независимо от того, кто будет на погребальном костре. Я не трус — и я сам пытаюсь что-то сделать!

— А что же они? — спросил Фрэйзер, сделав жест в сторону портретов.

— Оба моих сына были убиты в последней войне. Жена умерла от рака — болезни, которая давно бы уже была побеждена, если бы вместо вооружения деньги шли на медицину. Вот что жизнь принесла в мой дом. Сотнями миллионов людей руководит случай. А война — не только зло, это бедность, угнетение, неравенство, желание и страдание. Но жизнь можно изменить! У меня есть своя собственная теория. За несколько лет я расскажу массе людей, кто на самом деле руководит нашей страной! И я стану по-настоящему помогать советским агентам, даже помогу им достать коротковолновый передатчик. Проблема шпионажа, как вы знаете, не в том, чтобы добыть информацию, а в том, как ее передать. Измена? Нет. Не думаю, что можно назвать это так. У меня уже хорошие контакты с агентами, раньше или позже я стану у них большим человеком. Коммунизм не будет долго угрожать нашему миру.

Он вздохнул.

— Это тяжелый путь, но я намерен вступить на него. Что еще рассказать вам о моей жизни?

Фрэйзер сидел тихо. Его трубка погасла. Он долго вертел ее в руках, потом чиркнул спичкой. Звук показался ему сверхъестественно громким.

— Вы рассказали мне слишком много, — сказал он, — гораздо больше, чем может вынести один человек.

— Не стану возражать, — ответил Кеннеди.

— Я хочу, чтобы вы вернули мне девушку, — сказал Фрэйзер.

— Увы, не могу. Я сильно нуждаюсь в Снайдере. Но когда-нибудь я окажу вам услугу. — Кеннеди вздохнул. — Боже, если б вы только знали, сколько еще я мог бы порассказать обо всем этом! — Внезапно насторожившись, он добавил: — Не хочу повторять, но грех лежит на мне. Не пытайтесь никому рассказать ничего из того, что я тут наговорил. Вам никогда не поверят. Однажды я уже влип в подобную историю, и если я увижу, что вы хотите дать толчок большим неприятностям, будьте уверены, я смогу остановить вас.

— Убийство?

— Или психиатрическая больница. Можно использовать оба варианта.

Фрэйзер вздохнул, чувствуя себя, с одной стороны, полностью опустошенным, а с другой — испытывая странный интерес. Он повертел вновь потухшую трубку в руках и убрал ее в карман.

— Вам требуется мое расположение, — настаивал Кеннеди. — Так и быть, я снизойду к вам, если это не помешает моей программе. Скажу вам прямо: если вам что-нибудь понадобится, можете на меня рассчитывать.

— Хорошо…

— Подумайте об этом. Вы поняли?

— Всего хорошего, — Фрэйзер встал и вышел за дверь, не пожелав спокойной ночи.

4

Фрэйзер сидел перед столом, откинувшись на стуле, заложив руки за голову, с трубкой в зубах — его излюбленная поза для решения сложных проблем. В комнате плавали клубы синего дыма.

Он устало пытался сосредоточиться. Проблема теперь стала для него жизненно важной. Человек против сложнейшей машины, да еще предназначенной для очень специальных целей. Что вы сделаете, мистер Фрэйзер? Он встал и прошелся по комнате, снова сел, обкатывая проблему и так и этак. Как же все-таки добиться нужного решения?