Рассказы. Часть 2

Я ждал яростного взгляда, не менее яростного рёва, но Медведь обезоружил меня беспомощной и слегка виноватой улыбкой.

— Ладно, я прилетел сюда из чистого любопытства. Эта звезда через десять лет скроется за пределами изведанного космоса. У нас больше не будет возможности исследовать её. К тому же…

Что-то в его позе беспокоило меня, и даже очень.

— Прости, что перебиваю, но не мог бы ты пристегнуться к креслу?

— Тебе мало того, что мы напялили скафандры?

— Мало. — И я очень тщательно пристегнулся сам.

— Ладно, как скажешь…

Медведь торопливо последовал моему примеру. Несмотря на свою озабоченность, я едва сдержал смех: ну и забавная же ситуация! Он считает сумасшедшим меня, а я, в свою очередь, его… Хотелось бы всё-таки знать, у кого из нас двоих и вправду поехала крыша?

— К тому же — что? — вернул я Медведя к его прерванной фразе.

— К тому же так приятно быть первым, правда? Побывать там, где до тебя никто ещё не был, увидеть то, чего раньше никто не видал… Чтобы человек, которому ты представляешься, вспоминал не твою прапрабабку — изобретательницу телепортационных кабин, а твои собственные достиже…

В воздухе возникло лёгкое колебание, и тотчас же у меня оборвалось дыхание и заложило уши. Не было ни сил, ни времени подумать, что происходит; я со стуком уронил шлем на горловину скафандра и быстро его привинтил. С громкой икотой воздух вырвался из желудка, с громким криком — из лёгких, вслед за тем жестокий рывок едва не сорвал меня с кресла… Но всё-таки не сорвал, жёсткая фиксация Бордмана — отличная штука! Вокруг был вакуум, мне в уши словно вгоняли иглы, в лёгких стояла пугающая пустота, но в мой скафандр вливался холодный воздух — я спасся и буду жить!

Осознав это, я быстро обернулся к Медведю и встретил его полубезумный взгляд.

Он надел шлем, но никак не мог его привинтить. Я с трудом оторвал его руки от шлема и в два счёта исправил положение. Прозрачный пластик покрылся изнутри испариной, потом снова сделался прозрачным. На всякий случай я наградил Медведя крепким ударом по плечу, и он вцепился в меня так, словно боялся, что вот-вот упадёт в бездонную пропасть… Отлично, мой приятель тоже жив, хотя всё ещё немного не в себе!

Мне трудно было его за это винить. Даже я, повидавший на своём веку много ужасного и невероятного, ещё никогда не видел столь кошмарного зрелища!

Произошло нечто невозможное: корпус нашего корабля превратился в пыль, развеявшуюся в космической пустоте. Осталась рубка с её негерметичными прозрачными стенами, передо мной светился пульт управления, над пультом завис полумесяц загадочной планеты и звёзды, справа от меня — Медведь, полуживой, испуганный, за его спиной звёзды, позади меня кухонный робот и склад провизии, шасси, плавник-радиатор и — снова звёзды. От «МБП» остался один скелет!

В рекордно короткое время уложив в голове сей невиданный факт, я встряхнулся и включил шлемофон… Но не сразу придумал, что мне сказать моему спутнику. Не говорить же ему: «У нашего корабля пропал корпус, ты тоже это заметил?»

— Ты в порядке? — наконец спросил я.

— Да-а…

— Отлично.

Я обернулся к пульту управления и принялся воскрешать термоядерный двигатель. По-моему, кроме корпуса, с корабля ничего существенно важного не улетело. То, что крепилось к корпусу, крепилось и к другим предметам.

— Что ты делаешь, Би? — всё ещё отчаянно дрожащим голосом поинтересовался Медведь.

— Хочу вытащить нас отсюда. Конечно, ситуация аховая, но…

— Зачем?

— Что — зачем?

— Зачем нам улетать?

Ясно! Всё-таки спятил он, а не я! Брюхошлепы от природы хрупкие существа.

Я включил двигатель на самую малую мощность, отключил гравитационный тормоз и только потом повернулся к Медведю.

— Послушай, — как можно мягче произнёс я. — У нашего корабля пропал корпус. Его нет! Он испарился, ты видишь?

— Да, я заметил. Но то, что осталось от корабля, по-прежнему моё?

— Да, конечно.

— Тогда я хочу приземлиться. Сумеешь меня отговорить?

Нет, всё-таки он не спятил. Но и не шутил. Он был абсолютно серьёзным.

— Шасси исправны, — продолжал Медведь, — Скафандры будут защищать нас от радиации в течение трёх дней. Мы можем приземлиться, а через двенадцать часов тронемся обратно.

— Ты шутишь? — с последней надеждой спросил я.

— Нет. Мы добирались сюда два месяца. Если я сейчас поверну назад, то буду чувствовать себя полным идиотом. А ты?

— Я тоже. Но ты посадишь корабль только через мой труп.

— Ну хорошо, — теперь уже он говорил со мной мягко, как с больным ребёнком. — Корпус рассыпался в порошок и разлетелся по ветру, и я отсужу у «Дженерал Продактс» все задние ноги, как только вернусь домой. Но ты можешь объяснить, почему он рассыпался?

— Нет.

— Тогда почему ты считаешь, что нам может что-то угрожать?

— Стало быть, садимся на эту планету и — МБП? В смысле — может быть, повезёт?

— Ну да.

— Медведь… — после очень долгого молчания произнёс я. — Ты учился на курсах пилотов?

— Разумеется.

— Вам читали лекции по теории ошибок?

— Кажется, нет. Небольшой курс истории космоплавания мы прошли…