– Те szamar vagy – ты, осел,– выдавил из себя Болл,– принеси подушку и закутай мне ноги.
Когда ноги были закутаны, Болл, дрожа всем телом, принялся разглядывать окрестности.
В голове шумело, бил озноб, и все вокруг, как Боллу казалось, было окрашено в желтый цвет. Виноградники, кукуруза, сторожки, луга, озеро, горизонт... Это были самые страшные минуты приступа. Он хотел сказать батраку, что ему очень худо, и не смог вымолвить ни слова. Но вот желтая краска постепенно исчезла, и все сделалось фиолетовым.
Теперь Болл уже мог, стуча зубами, произнести: «О, страсти господни!»
А когда он объявил: «Ну, слава богу, кажется, скоро конец»,– все предстало перед ним в своем естественном свете. Голубой небосвод, зеленые и синеватые виноградники, желтеющие луга и изумрудное озеро.
Когда же он приказал батраку: «Забери подушку, сними полушубок и принеси трубку»,– то почувствовал, как греет солнце и как пот выступает у него на лбу. Приступ миновал.
– Теперь черед другой лихорадки,– проговорил он, разжигая черную трубку,– сейчас явится окружной судья.
Внизу, на дороге, которая вилась среди виноградников, затарахтел экипаж и послышался голос судьи:
– Я те покажу! Хорош кучер! Дай только остановиться, я всыплю тебе пяток горячих! Эк тебя развезло!
– Сердитый,– вздохнул Болл Янош,– строго будет допрашивать.
Экипаж остановился возле дома, и из него степенно, с достоинством вылез окружной судья, держа связку бумаг под мышкой. Он направился на веранду к Боллу, который уже шел ему навстречу, попыхивая трубкой.
После обычных приветствий судья представился.
– Я Омане Бела. Приступим к допросу.
Он положил бумаги на стол, сел, закинув ногу на ногу, постучал пальцем по столу и произнес:
– Да, плохи ваши дела, голубчик.
Болл Янош тоже присел и пожал плечами.
– Вот так, дорогой. Печально это,– продолжал судья.– Когда же вы, милейший, застрелили цыгана Бургу?
– Нынче как раз неделя,– ответствовал Болл.– Это случилось в пять часов. Не желаете ли сигару? – спросил он, вынимая из кармана портсигар.– Очень хорошие. Банатский табак.
Окружной судья взял сигару и, обминая ее кончик, небрежно бросил:
– Так вы говорите, это случилось в пять часов двадцать первого июня?
– Да,– ответил помещик,– точно в пять часов двадцать первого июня. Двадцать третьего его уже похоронили. Позвольте.– Он протянул судье огонек.
– Покорно благодарю,– сказал Омане Бела.– Итак, при вскрытии было обнаружено, что Бурга убит выстрелом в спину?
– Совершенно верно,– подтвердил Болл,– ланкастерка, номер одиннадцать.
– Все это очень прискорбно. Откуда, вы говорите этот табачок?
– Из Баната. С вашего позволения, я прикажу работнику принести немного вина?
– Оно бы недурно,– разрешил окружной судья.– Выпьем по чарочке и продолжим допрос.
Вино мгновенно появилось на столе, Помещик наполнил бокалы.
– Ваше здоровье!
– Благодарствую... Собачья должность!
Окружной судья приподнял бокал и с видом знатока принялся разглядывать вино на солнце.
Солнечные лучи играли в бокале, и лицо окружного судьи озарилось чистым красным светом. Он отхлебнул и выпил все разом, причмокнув от удовольствия.
– Прекрасное вино! – похвалил он, блаженно улыбаясь.– И что вам пришло в голову застрелить этого Цыгана?
Болл Янош невозмутимо попыхивал трубкой.
– Это двухлетнее вино с моих виноградников западного склона,– объяснил он.– Ваше здоровье!
Они еще раз подняли бокалы.
– У меня есть и получше, трехлетнее, с виноградников восточного склона,– заметил Болл.
Он взял другую бутыль, отбил горлышко и налил.
– Великолепно! – хвалил окружной судья.– Вы вообще говоря, превосходный человек!
– Если бы не лихорадка,– пожаловался Болл,– вот уже четыре дня мучает, никак ее не уймешь. Вам нравится этот букет?
– Очень! Превосходный аромат! – восхищался судья.
– Ну, у нас найдется и еще кое-что! – отозвался хозяин, вынимая из корзинки большую длинную бутыль.– Это вино пятилетней выдержки.
– Вы образцовый гражданин!– объявил Омане Бела после первого бокала пятилетнего вина.– Ничего подобного я до сих пор не встречал. Этот вкус, этот цвет – восхитительная гармония!
– А я припас и еще лучше! – сообщил Болл Янош, когда пятилетнее вино было выпито.– Такого вы, пожалуй, не пивали... Смотрите,– сказал он, наливая вино из узкой бутыли,– это вино двадцатилетней выдержки.
Окружной судья был в восторге.
– Это как токайское, лучше токайского! – шумно расхваливал он, осушая один бокал за другим.– Вы же чудесный человек, я глубоко уважаю вас, но ответьте мне: отчего вы застрелили этого цыгана?
– Оттого,– Болл Янош стал вдруг серьезным,– оттого, что этот негодяй украл из моего погреба двадцать бутылей такого вина.
– Будь и я на вашем месте,– причмокивая, произнес окружной судья,– будь я... я поступил бы так же... Потому что это вино... Вот и запишем: «Цыган Бурга убит в результате несчастного случая». Налейте-ка мне, дорогой...
Помещик и судья пили вино, рожденное на склонах Балатонских гор, красное вино, такое красное, как кровь цыгана Бурги, вора...
ПОХИЩЕНИЕ ЛЮДЕЙ
(Из рассказа одного очень старого холостяка накануне его свадьбы)