Рассказы и очерки

— Я уже вернулся, — после паузы говорит Пеликан, — и теперь хочу кое в чем навести порядок. Позволь, я закурю.

Ежек молчит. Ему кажется, что сердце стучит слишком громко, и он дрожащими пальцами барабанит по столу, стараясь заглушить этот стук. Вспыхивает огонек спички, осветив твердое, как маска, лицо Пеликана, его прищуренные глаза и крепкие, жестокие челюсти.

— Словом, — начинает Пеликан, — этому надо положить конец, понял? Ты подашь заявление о переводе в другой город.

Ежек молчит по-прежнему.

— Мою жену оставь в покое, — продолжает фабрикант. — Надеюсь, ты не осмелишься писать ей… с нового места службы.

— Я не уеду из Праги, — неверным голосом говорит Ежек. Что угодно делай, не уеду! Я знаю, ты думаешь… Ты не понимаешь, что это такое! Ты вообще не понимаешь…

— Да, я ничего не понимаю, — прерывает его Пеликан. — Мне ясно только одно: этому надо положить конец. Ничего у тебя не выйдет… ничего! Ты должен уехать.

Ежек вскакивает.

— Верни ей свободу! — торопливо и взволнованно говорит он. — Выпусти ее из золотой клетки! Выпусти! Я не для себя прошу, сжалься над ней! Будь человеком хоть раз в жизни! Неужели ты не чувствуешь, что она тебя не выносит, что для нее мука-жить с тобой? Зачем ты держишь ее насильно? У вас нет ни общих интересов, ни общих взглядов. Скажи, есть у тебя, что сказать ей, что дать ей… кроме денег?

— Нет! — слышится в темноте.

— Верни же ей свободу! Я знаю… она знает, что ты ее по-своему любишь. Но все это не то… В последние месяцы вы стали совсем чужими. Пожалуйста, разведись с ней!

— Пусть сама возбуждает дело о разводе.

— Разве ты не понимаешь? Ей не хватает решимости, не хватает смелости сказать тебе… Ты так щедр. Но ты ее не понимаешь, не знаешь, как она щепетильна. Она лучше умрет, чем скажет тебе… Это такая впечатлительная натура, она целиком зависит от тебя! Она не сможет сама… Вот если бы ты сказал, что расстаешься с ней! От этого зависит её счастье… Пеликан, я знаю, ты не привык к разговорам о любви, для тебя это пустые фразы… и вообще тебе не понять такой жены… Да ведь и ты не чувствуешь счастья. Скажи, зачем тебе Люси? Какая тебе от нее радость? Ты терзаешь ее своим вниманием и только. Неужто ты не понимаешь, как все это ужасно?!

— А ты бы потом на ней женился, а? — спрашивает Пеликан.

— Один бог знает, с какой радостью! — с надеждой и облегчением восклицает растерявшийся Ежек. — Лишь бы она согласилась. Я ни о чем не думал — лишь о ее счастье… Знал бы ты, как мы понимаем друг друга. Лишь бы она решилась на это! продолжает он, чуть не плача от радости. — Чего бы только я для нее не сделал! Ведь я с ума по ней схожу, дышу ею и живу. Ты… ты не понимаешь. Я и не думал, что можно так полюбить!

— Сколько ты получаешь?

— Что? — недоумевает Ежек.

— Какой у тебя доход?

— А причем здесь… — Ежек смущен. — Сам знаешь, что небольшой… Но она приучилась бы жить скромно, мы уже говорили об этом. Если бы ты знал, как мало придаем мы значения деньгам! Ты этого не понимаешь, Пеликан, у нас есть другие, высшие мерила. Ей безразлично богатство! Она даже не хочет говорить о том, что произойдет… в будущем. Она прямо-таки презирает деньги.

— Ну, а ты сам что предполагаешь делать?

— Я?.. Видишь ли, ты человек иной природы, чем мы, ты думаешь только о материальной стороне… Люси настолько выше тебя… Она и булавки от тебя не возьмет, если ты ее отпустишь. Главное, я этого не допустил бы, понимаешь? Она заживет новой жизнью…

Красный огонек сигары поднимается до высоты человеческого роста.

— Жаль! — говорит Пеликан. — Я охотно послушал бы тебя, да пора на завод. Так вот, имей в виду, Ежек…

— … Ведь твое богатство ее связывает!..

— Да. Так вот, ты подашь заявление о переводе. Привет, Ежек! Если ты придешь к нам, я велю тебя выставить. И пока ты в Праге, не удивляйся, что за тобой будут следить. И не ходи по набережной у Трои, чтоб тебя не столкнули в воду. Моей жены ты больше не увидишь.

Ежек тяжело дышит.

— Я не уеду из Праги!

— Тогда уедет она. Хочешь довести дело до этого? Но с моей женой ты больше не встретишься. Привет!..

Некоторое время спустя привратница, слезая по лестнице с чердака, увидела на ступеньках человека в шубе.

— Вам нехорошо? — участливо спросила она.

— Да… нет, — сказал человек, словно приходя в себя. Пожалуйста, вызовите мне извозчика.

Привратница побежала за извозчиком и, когда человек с трудом садился в пролетку, привратнице показалось, что он пьян. Пеликан сказал извозчику адрес своего дома, но через минуту стукнул его в спину: «Поверните, я еду на завод!»

Рубашки

Как ни старался он думать о других, более серьезных вещах, тягостная мысль, что служанка обкрадывает его, была неотвязна. Иоганна так давно служит, что он отвык думать о том, какие вещи у него есть.

Откроешь утром комод, вынешь чистую рубашку…

Сколько времени проходит — бог весть! — является Иоганна и показывает изношенную рубашку: мол, все они такие, пора, хозяин, покупать новые.