Рассказы и повести

Адам пошел по аллее к своему корпусу. Деревья тянулись к небу, ели сплошные, а березы - ажурные. Одна береза лежала поваленная, с выкорчеванными корнями. Корни переплелись, как головы звероящера. У одной головы болел зуб и корень-рука подпирал корень-щеку. "Инна", - подумал Адам.

Пробежал ежик. Он комочком перекатился через дорогу и нырнул в высокую траву. "Инна", - подумал Адам.

Все живое и неживое слилось у него в единственное понятие: Инна.

Облака бежали, бежали, бежали... Адам остановился, вбирая глазами небо и землю, испытывая гордый человеческий настрой души, какого он не испытывал никогда прежде. Он был как никогда счастлив и как никогда несчастен.

На завтрак Инна пришла позже обычного. Адам ждал ее за столом.

Она волновалась - как они встретятся, что скажут друг другу. Тот человек, которого она любила, умел сделать вид, что ничего не случилось. И так у него это ловко выходило, что Инна и сама, помниться, усомнилась. И засматривала в его безмятежное лицо.

Инна подходила к столу - прямая и независимая, на всякий случай, если понадобится независимость. Адам поднялся ей навстречу. Они стояли друг против друга и смотрели, молча - глаза в глаза, и это продолжалось долго, почти бесконечно. Со стороны было похоже, будто они глядят на спор: кто дольше?

Кто-то очень умный, кажется даже царь Соломон, сказал о любви: тайна сия велика есть. Тайна - это то, чего не знаешь. Когда-то вода тоже была тайной, а теперь вода - это две молекулы водорода и одна кислорода. Так и любовь. Сейчас это тайна. А когда-нибудь выяснится: валентность души одного человека точно совпадает с валентностью другого и две души образуют качественно новую духовную молекулу.

Адам и Инна стояли и не могли снять глаз друг с друга, и сердце стучало, потому что шла цепная реакция, объединяющая души в Любовь.

- Панкратов! К телефону! - крикнула уборщица тренированным горлом.

- Это меня, - сказал Адам.

- Кто? - испугалась Инна. Ей показалось, он сейчас уйдет и никогда не вернется, и душа снова останется неприкаянной, как детдомовское дитя.

- Не знаю.

- Панкратов! - снова гаркнула уборщица.

- Я сейчас, - пообещал он и пошел.

Инна села на стул и опустила глаза в тарелку.

- Можно я у вас спрошу? - обратилась клоунеса. Она не начала сразу с вопроса, который хотела задать, а как бы деликатно постучалась в Инну.

Инна подняла глаза.

- Мне сегодня снилось, будто меня кусала кошка.

- Больно? - спросила Инна.

- Ужасно. Она сцепила зубы на моей руке, и я просто не знала, что мне делать. Я боялась, что она мне выкусит кусок.

- Надо было зажать ей нос, - предложил завязавший алкоголик.

- Зачем?

- Ей нечем стало бы дышать, и она разжала бы зубы.

- Я не догадалась, - клоунеса подняла брови.

- Между прочим, я тоже ужасно боюсь кошек, - сказала жена алкоголика. - Вот я иду мимо них и никогда не знаю, что у них на уме.

Вернулся Адам. Он сел за стол и начал есть.

- Это очень хороший сон, - сказала Инна. Она сказала то, что клоунеса хотела от нее услышать.

Людям совершенно не обязательно заранее знать плохую правду. Плохая правда придет сама и о себе заявит. Людям надо подкармливать надежду.

Клоунеса радостно закивала, поверила, что кусающая кошка - вестник прекрасных перемен.

- Жена? - тихо спросила Инна.

Он кивнул.

- Ты уезжаешь?

Он кивнул.

- Навсегда?

- На полдня. Туда и обратно.

Адам поднял глаза на Инну, и она увидела в них, что цепная реакция его души уже совершилась и никакие звонки не в состоянии ее расщепить. Инна хотела улыбнуться, но сморщилась. Она устала.

- Жена уезжает в командировку. Некуда девать собаку. Она попросила, чтобы я ее забрал.

- А как ее зовут? - спросила Инна.

- Кого? Жену?

- Собаку.

- Радда... Она вез время радовалась. Мы ее так назвали.

- Глупая, что ли?

- Почему глупая?

- А почему все время радовалась?

- Оттого что умная. Для радости найти причины гораздо сложнее, чем для печали. Люди любят себя, поэтому им все время что-то для себя не хватает. И они страдают. А собаки любят хозяев и постоянно радуются своей любви.

- Я тебя провожу, - сказала Инна.

- Проводишь и встретишь.

Адам вернулся к вечеру и повел Инну в деревню Манино - ту самую, где шел суд.

Держать собаку в санатории категорически запретили. Адам договорился со старушкой из крайнего дома, и она за пустяковую цену сдала Радде пустую конуру. Радда без хозяина остаться не пожелала, она так взвыла, что пришлось Адаму поселиться у той же старушки. Он решил, что будет кормиться в санатории, а жить в деревне.

- А какой она породы? - спросила Инна.

- Шотландский сеттер.

Инна в породах не разбиралась и не представляла себе, как выглядит шотландский сеттер, однако оба этих слова ей понравились. За словом "шотландский" стояло нечто еще более иностранное, чем "английский". За этим словом брезжили молчаливые блондины в коротких клетчатых юбках.

Дорога шла через овраг. На дне оврага стучал по камешкам ручей. Через него лежали деревянные мостки с деревянными перилами. " Как в Шотландии", - подумала Инна, хотя овраг с ручейком и мостиком мог быть в любой части света. Кроме Африки. А может, и в Африке.

- А она красивая? - спросила Инна.