Рассказы и повести

И Дюк чувствовал, что может заплакать, потому что сердце не выдержит груза благодарности. И пусть они все переломают и перебьют в его доме, только бы были в его жизни. А он - в их. Обоюдная необходимость.

Сережка Кискачи качнул головой и сказал:

- Ну ты даешь...

Это могло означать - удивление. А скорее всего - благодарность за то, что Дюк не надоедал гостям в своем доме и тем самым не выпал в кристалл, а остался в допустимой и полезной пропорции.

В школу Дюк не пошел, а с самого утра отправился в районную милицию.

Паспортный отдел оказался закрыт. Дюк стал соваться в двери и в одном из кабинетов обнаружил милиционера. Это был человек средних лет, и, глядя на него, было невозможно представить, что он когда-то был молодым и маленьким. Он всегда был таким, как сейчас.

- Слушаю, - отозвался милиционер.

Дюк попытался установить с ним контакт глазами, но контакт не устанавливался. Он был невозможен, как, например, между рыбой и быком.

Существуют два состояния человека: живой и мертвый. А есть еще третье состояние: Зомби. Когда человек умирает раньше своей естественной смерти. Он живет как живой среди живых, однако ничего человеческого в него не проникает.

У милиционера было остановившееся, неподвижное лицо. Он не понравился Дюку. Но Дюк не мог выбирать себе собеседника по вкусу. Приходилось иметь дело с тем, кто есть.

- Слушаю, - повторил Зомби.

Дюк достал из нагрудного кармана куртки паспорт Аэлиты и, сбиваясь, путаясь, замерзая от отсутствия контакта, стал объяснять, зачем пришел. Он рассказал про любовь и тысячу километров. Про тридцать и сорок, которые со временем перетекут в сорок или пятьдесят. Про психологический барьер. Дюк поймал себя на том, что при слове "психологический" поднял палец так же, как Аэлита.

Зомби посмотрел на поднятый палец и сказал:

- Документики.

- У меня нет. Я несовершеннолетний. А зачем?

- Установить личность.

- Мою?

- Твою. И того товарища, который хочет подделать паспорт.

- Не подделать. Исправить, - сказал Дюк.

- Это одно и то же. Знаешь, что полагается за исправление документа?

Дюк промолчал.

- Уголовная ответственность по статье 241/17, пункт три. С какой целью гражданка хочет подделать паспорт?

- Замуж выйти.

- Разрешите... - Зомби протянул руку.

Дюк понял, что, если паспорт Аэлиты попадет к Зомби, он ее арестует и посадит в тюрьму по статье 241/17.

- Если нельзя, то и не надо, - согласился Дюк. - Я ведь только посоветоваться. Я думал - это все равно. Ну какая кому разница, сколько человеку лет: сорок или тридцать?

- А паспортная система, по-твоему, для чего?

- я не знаю, - Дюк действительно не знал, для чего существует паспортная система.

- В Москве одних Ивановых две тысячи, - возмутился Зомби, как будто Ивановы были виноваты в том, что их две тысячи. - Как их различить? По имени. Отчеству. Году рождения. Месту рождения. По паспорту. Понял?

- Понял, - радостно кивнул Дюк.

- А если каждый начнет приписывать по своему усмотрению, что получится?

Дюк преданно смотрел Зомби в глаза:

- Свалка! Неразбериха! Куча мала! Кого регистрировать? Кого хоронить? Кому пенсию платить?

- Так она же хочет моложе. На десять лет позже пенсия. Государству экономия.

- Государство на безобразиях не экономит, - жестко одернул Зомби и пошевелил пальцами протянутой руки. - Документики, - напомнил он.

У Дюка не оставалось выхода, и он положил на стол паспорт. Милиционер развернул его и стал смотреть на фотокарточку Аэлиты. Если бы смотрел художник, то выискивал бы в ее чертах инопланетную красоту. Врач - следы скрытых недугов. А милиционер - преступные намерения. Определял преступный потенциал.

- Почему гражданка сама не явилась? - подозрительно прищурился Зомби. - Почему действует через третьих лиц? Через посредников?

Дюк хотел объяснить, что он не посредник, а талисман. Но тогда Зомби и его заподозрил бы в подлоге собственной личности, и это было бы в какой-то степени правдой.

Зазвонил телефон.

- Хренюк слушает, - сказал Зомби.

Дюк поверил, что паспорта действительно нельзя исправлять, иначе Зомби написал бы себе другую, более романтическую фамилию, связанную с пейзажем: Рощин, например, или Озеров, или Костров. А то - Хренюк...

- Я щас, - пообещал Дюк. Сдернул со стола паспорт Аэлиты и, не оглядываясь, пошел из комнаты.

Вышел в коридор. Стены в коридоре были покрашены бежевой краской, а стулья и скамейки - коричневой.

Дюк рванул по коридору. Бежево-коричневая полоса скользнула по боковому зрению. Выскочил на улицу. Огляделся по сторонам и брызнул куда-то вбок, через трамвайную линию. Нырнул в подземный переход, вынырнул на другой стороне, против магазина "Культтовары".

Зашел в магазин, нарочито беспечно сунув в руки в карманы и насвистывая мотив. Такое поведение казалось ему наиболее естественным. Дюк бросил взгляд в окошко, ожидая увидеть погоню и свистки. Но никто за ним не бежал и не свистал. Пешеходы шли по тротуару, озабоченные своими проблемами - такими далекими от проблем Дюка. Машины грамотно ехали по проезжей части, останавливаясь у светофора.