Рассказы и повести

Скандал, как пожар, перекинулся на город. Узнали все обыватели и все начальство. И вот тогда Прима со своим мужем, с цветами, фруктами и виноватыми лицами явились к Лие в больницу. Прима плакала и просила понять. Муж не плакал, сдержанно сглатывал скупые мужские слезы. И Лия чувствовала себя почти мучительницей, так как являлась причиной этих слез. Теперь от нее зависело: останутся они в театре и вообще в городе или побредут, как калики перехожие, перекинув на спину котомочку и взяв за руки двух маленьких детей.

Лия выписалась из больницы. Вызвала меня из Москвы. И вот мы решаем вопрос вопросов. Я замечаю, что Лия бледна, с обширными синяками под глазами. Нравственные и физические мучения соединились воедино.

- Что делать? - спросила Лия, проникая в меня глазами.

- Ничего не делать. Твое великодушие достанет их больше, чем твоя злобность.

- Их ничего не достанет. Знаешь, что такое бессовестные люди? Это люди, у которых нет совести. Вот у них ее и нет.

- У них нет, а у тебя есть.

- Но если я спущу, другой спустит, они же разрастутся, как пенициллиновые грибы.

Я чувствую, как змея мстительности поднимает голову и затыкает мне горло. Но я усилием воли надавливаю на эту голову.

Не надо мстить, ни уходить из жизни, что тоже месть. Не надо кончать с собой и с ними. Они сами с собой покончат.

Умереть не умрут, но будут носить пустое тело, без души.

- Переориентируйся, - сказала я. - Месть - плохая советчица в делах.

- А помнишь: "Но сохранил я третий клад, последний клад, святую месть. Ее готовлюсь богу снесть".

- Вот богу и снеси. Сама этим не занимайся.

Во дворе залаял Карай, но не по поводу кошки, а в связи со своими прямыми обязанностями: не пускать чужого.

Это пришел гид Игорь, которого Лия специально вызвала в мою честь.

Игорь - наполовину поляк, наполовину узбек. Такое впечатление, что разные крови не смешались в нем, а дали нечто вроде сыворотки.

- Какая программа? - спросила Лия.

- Регистан, Гур Эмир, Биби Ханым, обсерватория Улугбека, - перечислил Игорь.

- Надо взять такси, - предложила Лия. - А то мы за день не уложимся.

- Не резон, - возразил Игорь. - Мы будем торопиться и не сможем сосредоточиться.

- А можно я никуда не пойду? - попросила я.

- Как это такое?.. - оторопела Лия. - А зачем же ты приехала?

- К тебе.

Игорь ушел. Я слышала, как они пререкались во дворе.

Лия совала ему деньги, а он не брал. Так и не взял.

Лия вернулась.

- А, может, зря не пошли? - засомневалась она.

- Я бы все равно ничего не увидела, - созналась я.

Я была перегружена предыдущими впечатлениями своей жизни.

- А ты как? - спохватилась Лия. До этого мы говорили только о ней. Хорошо, наверное. У тебя не может быть плохо.

- Почему?

- Потому что ты самая красивая и самая умная. Все остальные - стебли в сравненье с тобой.

- Может быть, кому-то кажется иначе...

- Дуракам, - с уверенностью сказала Лия.

Я промолчала. Я-то знала, что я - не самая красивая и не самая умная, а одинокая и стареющая пастушка. Но ее уверенность была мне необходима.

За окном стемнело резко, без перехода. Было светло, вдруг стало темно. А, может быть, я редко смотрела в окно. Первый раз - днем. Второй раз - вечером.

Но так или иначе, день близился к концу.

Что было в этом дне?

Дом на земле, весна, подснежник, дети: Диана и Денис; звери: кошка, собака; плов; Дузе - все это как ведро чистой до хрустальности колодезной воды, которое залили в мою шизофрению, и она стала пожиже, пополам с чистотой.

Но главное, конечно, это не плов, и невеста, и не отказ от мести. Главное - Лия. Случайная Настоящая Подруга. Завтра утром я улечу обратно, и мы снова не увидимся пять лет. Но Лия - есть, ее звонок раздастся вовремя, не раньше и не позже, и я приеду к ней вовремя. Не опоздаю ни на час.

Как можно выбрасываться в окно, когда на земле, пусть на другом ее конце, живет человек с идентичной душой. Даже если выбросишься в горячке, то надо одуматься в пути, за что-то уцепиться, за дерево или за балконные перила, приостановить движение и влезть обратно тем же путем. Как в обратной киносъемке.

Перед сном мы выходим во двор. Со двора - на улицу.

Посреди улицы густо стоят высокие чинары. Свет фонарей делает их кроны дымными. Луна в небе - как среднеазиатская дыня.

Мы идем вдоль длинной сплошной высокой стены, а навстречу нам медленно, тоже прогуливаясь, - два молодых узбека в халатах. И мне кажется, что я гуляю по территории сумасшедшего дома.

К нам осторожно приблизилась собака, рыжая, как лиса. Ее уши были срезаны до основания, и собака выглядела так, будто на нее надели купальную шапку.

Я догадываюсь: уши срезают для того, чтобы собака лучше слышала приближающегося вора. Она была до того худая, что можно пересчитать все ребра. Я достала из кармана баранку и бросила собаке. Она поймала ее на лету, сразу заглотнула и, видимо, подавилась. Пошла от меня, осторожно и недоуменно неся свое невесомое тело. Наклонила голову, вернула на землю баранку, после этого уже с толком съела и снова подошла ко мне.

Меня вдруг пробил озноб, и я затряслась так, как будто я только что вылезла из осенней речки на берег.