Рассказы и повести дореволюционных писателей Урала. Том 2

    Худышкин наклонился к уху техника и прошептал:

    — Тысячу рублей ассигновано за подобную заявку… Положительно выработали все рудники… Еще год — и мы без руды… Но эта штука нас воскресила… Главное, близко!

    Через день после этого Иван стоял в кабинете управляющего, где находился и Худышкин, стоящий в почтительной позе. Управляющий, бледный и худощавый инженер, с холодным выражением на лице, читал доклад Худышкина относительно заявленной руды. Окончив читать, он откинулся на спинку кресла, прищурил глаза и спросил Соколова:

    — Сколько желаете получить за заявку?

    Иван затоптался. Его смущал холодный взгляд инженера. Подергивая бородку, он испытывал такое же чувство, как было при сватаньи Дарьи. И опять он начал отдаленно:

    — Оно, конечно… Сами знаете, ваше благородие… Конечно, как вы по совести… Вот тоже лошади нет… Кобыла была хорошая… Каряя кобыла… Добился… до бани добился!..

    Инженер молчал, и его холодные глаза смотрели на Ивана так же безразлично, как на кусок руды. Круглые изящные часы мелодично ударили полчаса. У Худышкина спирало в животе от хохота, но он сдерживался…

    — Ну-с, так сколько?..

    — Не знаю…

    — Пятьдесят рублей будет?

    Иван вздрогнул от радости. Дарья наказывала просить не меньше двадцати пяти рублей. А тут…

    — Покорнейше благодарим…

    Управляющий взял листок бумаги, написал несколько строк и, подавая Ивану бумажку, произнес:

    — Ступайте в бухгалтерию… Там выдадут.

    Иван отвесил поклон и вышел из кабинета. Сердце его стучало от радости. Все выходило так, как велела Дарья.

    А управляющий посмотрел на Худышкина, усмехнулся и произнес, слегка покосившись вслед Ивану:

    — Ду-р-р-р-ак!

    1906

ПРИМЕЧАНИЯ 

    Печатается по тексту первой публикации в журнале «Русское богатство», 1906, № 6.

Как они сговорились

    Крестьянин Спиридон Белкин три года уже живет в городе в качестве водовоза. Ремеслом этим он занимается не от себя лично, а от мещанина Кириллова, который несколько лет подряд доставляет воду обывателям и находит, что они должны быть ему «по гроб благодарны», так как вода всегда доставлялась всем исправно и вовремя.

    — У меня, брат, дело поставлено… Хоть на себя лей… И в баню бери и в комнаты… Это, сделай милость, всегда во-время… И работники у меня народ подходящий… Все молодцы!..

    Если кто-нибудь ему осторожно напоминал, что бочки у него гнилые и что нужно их переменить, — тогда мещанин Кириллов краснел, как рак, вплоть до самой шеи и говорил:

    — Понимаете вы, с позволения сказать, столько же, сколько черт в ладане!.. От новой бочки вода всегда пахнет… Нда-с… И чаю вы никогда не попьете как следует… Мы, слава те господи, самой игуменье воду доставляем, да хоть бы что когда… Новую бочку захотел… Чудаки!

    Вот у этого Кириллова и служил в работниках крестьянин Белкин три года. Был он человек высокий, сильный и кривой. Говорил крайне мало, беспрестанно сосал трубку и, когда ему давали на чай, он угрюмо дотрагивался до шапки и бурчал:

    — Благодарим…

    Мещанин Кириллов дорожил им. Раз, под веселую руку, когда у него сидели гости, он сказал:

    — Спиридон у меня золото… Работник хоть куда. А главная причина, друг мой, в том, что он молчит… Ты его хоть заругай до смерти, хоть дай ему в рожу — ухом не ведет… Курит и молчит. Другой ведь супротивник, дьявол! Ты ему раз — он тебе два, ты ему слово — он тебе десять! А от этого и раздражение можно получить и здоровью вред нанести. Этак я от одного работника чуть в гроб не ушел, чуть паралич меня не хватил… Нда-с… Ну-ка, Спиридон Карпыч, выпей рюмочку.

    Спиридон молча взял рюмку, выпил и пробурчал:

    — Благодарим… А в рожу все-таки не дамся, хозяин…

    Мещанин Кириллов удивился:

    — Как это так?

    — А так… Времена ныне не те стали… Сам тяпну — только держись.

    Мещанин Кириллов понурил голову, долго молчал и, наконец, проговорил:

    — И этот где-то испортился… Ловко ответил, да еще при гостях хватил… Хорошо вот гости-то свои люди: а то бы сконфузил… Ну, времечко пришло!

    Обыкновенно Спиридон вставал рано, чуть свет запрягал старого, изъезженного мерина и выезжал на целый день. Возвращался вечером усталый, угрюмый и молчаливый. Поест — и тотчас же ляжет спать. Утром рано опять запрягает мерина. Так шла жизнь.

    Однажды ему пришлось возить воду в новое место. Воды сюда требовалось для чего-то много, мещанину Кириллову платили вдвое, и Спиридон обыкновенно ездил сюда с водой два раза в день.

    Воду из бочки вытаскивала девица, на которую Спиридон невольно почему-то обратил внимание. Ей было лет тридцать пять, она была здорова, широка в плечах и красива. Вытаскивая раз воду из бочки, она спросила вскользь Спиридона:

    — Из какой деревни будете?

    — Из Зубровки…

    Она остановилась и покраснела.

    — Земляк, стало быть, будете…

    — А вы откуда? — спросил Спиридон.

    — Из Коневой… Рядом с Зубровкой… Всего три версты…

    Лицо у Спиридона просветлело. Он усиленно затянулся из трубки и спросил:

    — Давно в городе живете?

    — Три года…

    — А как вас зовут?

    — Василисой…

    — А по батюшке?

    — Ивановной…

    Помолчали.

    — Тоска иной раз бывает… — заговорила Василиса, глядя в ведро. — Не знаю, как вас, а меня так домой тянет… По веснам как-то больше…