Рассказы и повести

– Ясно… И что вы намерены предпринять дальше?

– Прежде всего надо взять под стражу Коростылева. Прошу утвердить постановление на его арест.

– А что предъявите?

– Пока – хищение бензина.

– Считаете, брать под стражу необходимо?

– Да, Захар Петрович. В интересах следствия. Уж больно его показания сходятся с показаниями Воронцова и Пикуля…

– А как насчет обвинения в покушении на убийство' – спросил я, подписывая постановление следователя на арест Коростылева.

– Буду раскручивать… Вы не представляете, как необходимы показания самого Дорохина!

– Представляю, Владимир Гордеевич. Попытаюсь связаться с его лечащим врачом…

Коростылев был взят под стражу. В хищении бензина он признался сразу. Да и отпереться было трудно: Фадеев представил неопровержимые доказательства.

Воронцов же отрицал свою вину, хотя против него свидетельствовали Байгарова и ее соседи. На допросах бывший бригадир (он был отстранен от этой должности, как только было предъявлено обвинение) держал себя вызывающе. На очной ставке с Байгаровой обвинял родственницу Коростылева во лжи.

Фадеев в отношении Воронцова пока ограничился подпиской о невыезде.

Наконец мне удалось уговорить хирурга, лечащего Дорохина. Он разрешил переговорить с Николаем, но под наблюдением врача.

В больницу мы поехали вместе с Фадеевым. Дорохину делали перевязку и нас просили подождать.

Мы сидели с Владимиром Гордеевичем в белых халатах в коридоре, и тут появилась Аня, жена Николая. С хозяйственной сумкой, из которой торчал блестящий колпачок термоса.

Аня похудела, осунулась. Перенесенные волнения не просто дались. Но в глазах ее светилась надежда.

– Вытащу я Николая! – сказала она уверенно.– Врач говорит, будет жить, а это самое главное! Господи, почему я не послушалась его и не осталась в деревне? Вы знаете,– продолжала она, обращаясь почему-то только ко мне,– я ведь в первые дни не отходила от него ни на шаг. Он бредил… Как, мол, можно губить землю…

Мы с Фадеевым незаметно переглянулись: Николай наверняка имел в виду слив солярки.

– Как только встанет на ноги, увезу его в колхоз,– заключила Аня.– Насовсем. Я уже сказала у себя на работе. А что? Если Коля так любит землю, надо жить и работать в деревне…

Нам с Фадеевым сообщили, что можно зайти в палату.

Дорохин был весь в бинтах. Нога – на растяжке. Меня он узнал с трудом. Чтобы не упустить ни единого слова, Фадеев решил записывать беседу на магнитофон. Тем более врач дал нам всего пять минут.

– Вспомните, пожалуйста,– спросил шофера следователь, когда я представил его,– перед аварией вы не проверяли тормозную систему на вашем КрАЗе?

Дорохин тихо произнес:

– Проверял.

Видимо, он и сам уже задумывался, что произошло с его машиной там, на двадцать седьмой километре.

– Все было в порядке?– продолжал Фадеев.

– Да, в порядке,– как эхо, повторил Николай.

– Вы утром проверяли, перед выездом?

– Нет, накануне… Готовлю машину с вечера, чтобы утром сразу в рейс… Привычка с армии… Полная боевая готовность…

– Штуцер стравливания тормозной жидкости проверяли?– задал вопрос Фадеев.

– Сменил до этого за три дня… Новенький поставил…

– Собственноручно?

– Да.

– Теперь попрошу вас ответить откровенно,– сказал Владимир Гордеевич.– Кто-нибудь вам угрожал?

Дорохин закрыл глаза.

Врач, внимательно наблюдавший за ним, тревожно выпрямился на стуле.

Следователь повторил вопрос более настойчиво, добавив, что это очень важно.

– Слышу я, слышу,– открыл глаза Николай.– Герман тогда допытывался, зачем я был в прокуратуре… Я ответил, что это не его дело. Тогда он сказал: «Ну, гад, если накапал…» И отошел…

– Когда это было?

– Дня за два перед аварией…

Он снова закрыл глаза. Врач прервал допрос…

– Все стало на свои места,– воскликнул Владимир Гордеевич, когда мы сели в машину, чтобы ехать в прокуратуру.– Понимаете, не хватало одного звена. Очень важной детали! Я, впрочем, мог догадаться и сам. Но упустил из виду…

– То, что Дорохин приезжал в прокуратуру? – спросил я.

– Ну да! Что получается? Николай побывал у вас. Затем обнаруживают слитую в Берестянкин овраг солярку, поднимают на ноги весь город… Начинается следствие, я выхожу на автобазу номер три!… Воронцов решил, что Николай «накапал»… Понятно?

– Еще бы. После этого – значит, вследствие этого! Вы считаете, что именно так подумал Воронцов?

– Именно так. Обратите внимание, авария произошла, когда я занялся на автобазе вопросом, нет ли приписок, в частности, у Воронцова.

– Не могу понять, почему он взял в свою бригаду Дорохина…

– Это произошло без его ведома. Он был в области на слете передовиков. Незадолго до этого уволился Шамиль Мансуров, то есть его выжили. И тут приходит устраиваться Дорохин. Характеристики отличные, и райком комсомола рекомендовал. Вот Лукин и решил порадовать своего передового бригадира хорошим шофером… Между прочим, это указывает на то, что Лукин не ведал о порядках и нравах, царящих в этой бригаде…