Рассказы и сказки

Тут Весна услышала, веретено бросила, смотрит, а Мала нет нигде. Как догадалась она, что за мясо ела, ее аж мутить начало. Пала она на колени, голову руками закрыла, а тут уж Медведь в светлицу вошел.

- Не губи меня, милый! Что хочешь, для тебя сделаю!

- Ничего ты для меня не сделаешь: охотиться за меня ты не сможешь, а прочее я и сам смогу!

Бросился на нее и задрал. Схватил потом и поковылял домой.

А Мал вылез из-под корыта и сто раз Рода взблагодарил, что жив остался. Только с братом они после того уж больше совсем не общались.

ХОДИТЬ

Идя вверх,

Внимая миганию звездонек,

Братскому охлопыванию по плечам месяца,

Радушной улыбке солнца, перед которым ты еще робеешь,

Глянь вниз.

Там – грязь земли.

 -1-

Аполлон Иванович Вапаев работал старшим экономистом на крупном перерабатывающем предприятии. Так в последнее время начал именоваться мясокомбинат, что стоял на окраине города среди березок, опухших от мерзкого запаха. Котел Лапс работал круглые сутки, а окно Аполлона Ивановича выходило как раз на цех переработки. Летом быстро душнело и приходилось распахивать ставни. Тотчас же кабинет наполнял прогорклый смрад горелых обрезков мяса и костей. Вот, наверное, первый и единственный недостаток Аполлон Иванычевской работы.

Вообще сказать, у нас в городке между уборщиком, шофером, экономистом, старшим экономистом, главным экономистом и финансовым директором лежат денежные пропасти величиной в человеческую жизнь. Нашему же герою зарплату платили исправно, и, отметим, достаточно приличную. Иногда (не так уж часто, скажем в пользу Вапаева) за небольшие приписки либо наоборот, отписки, приносили маленькие подарки. Деньги почетом не пользовались, очень уж это похоже на взятку, но в мясе семья нашего героя недостатка никогда не испытывала.

Иногда в кабинет Аполлон Иваныча забредали заблудившиеся крестьяне или охотники, которые его несказанно раздражали. Как раз сегодня произошел именно такой случай. Из какого-то хозяйства, где кириллицу познали лет десять назад, послали делегацию невменяемых колхозанов. Бессмысленно промотавшись по всем этажам, на табличке ”Старший экономист” они увидели знакомые буквы, вернее, даже ”черты и резы”, и всей ордой влетели внутрь, поднимая пыль до потолка.

- Мясо бериеём?

- Скотину  закупаим?

С таким народом невозможно говорить на нормальном языке, и Аполлон Иванович очень долго пытался выставить их за дверь, в отдел снабжения. Пришлось даже употребить лексику, неприемлемую в воспитанном обществе. Под конец пришлось вызвать охрану, которая за шкибот вышвырнула бормочущих поставщиков из мгновенно оскверненной скотьим духом светлицы. Комната и без того неприятно пахла, но к запаху свежей мясо-костной муки Вапаев уже привык, и запах скотины, исходящей от немытых человечьих тел, вконец выбил день из стандартной колеи. Даже хвойный освежитель воздуха только усугубил едкий запах. Сначала песочно защипали глаза, потом и голова стала ныть, как огромная мозоль.

Пришлось звонить по внутреннему главному экономисту.

- Елена Михална, я, наверное, в управление быстренько слетаю.

- Чего там?

- Да, говорят, там разнарядку новую получить надо.

- Ну, давай, раз надо.

- До ЗАВТРА тогда.

- Ну, давай, до завтра.

Разнарядку Вапаев получил уже сегодня по факсу, поэтому вместо управления он помчался домой. И теперь он сидел в кресле, развалившись, как кот-переросток, и лениво смотрел в телевизор. Жена, Зарена Ильинична,  обычно являлась домой в шесть, и три лишние часа следовало использовать с максимальной пользой. Аполлон Иванович купил маленькую бутылку коньяку, и сейчас безмятежно поглатывал напиток, пахнущий теплой виноградной бочкой, плавно погружаясь в топкую негу.

- 2-

Жена явилась вовремя. Вапаев ритуально ее чмокнул, они поужинали и сели перед телевизором. Новости, как обычно, начинались с приключений президента. Все эти журналистские байки огорчали Аполлон Иваныча. Вот Вождь купил на рынке носки – и пожалуйста! – репортаж о нелегкой судьбе того самого продавца носков. В конце ролика торгаш, щерясь во все свое лицо, не отягощенное багажом интеллекта, лопочет:

- Вот, Президент-то, Президент наш денюжку заплатил за носки-та! Во как! Пятнадцать рублей, как и цена им. Я говорю, мол, это, не надо, говорю, денег! А он, нет, заплатил, как положено! – и тычет в камеру грязные пальцы, сжимающие потертые мелочушки.

Аполлон Иванович сначала бесился, но потом привык, отдавая должное работе писак, которым нечем заполнить прайм-тайм. Теперь он лишь тонко улыбался, глядя на щербатый оскал носочника:

- Я думаю, пять рублей-то, дырочку у зятя продырявлю, он на Полетстрое слесарит, веревочку продену и на шапку – и носить буду, мол, Президентова денежка-то!

-3-