Рассказы и сказки

— А ничего. Лось проскакал. Грибы-дождевики растоптал.

— Дак почему ж они дымятся-то?!

— Тьфу ты! Да потому, что спелые! Это не дым валит, это споры грибные, семена грибные, по ветру летят!

— Ну, тогда вали, дым, гуще, грибов будет пуще!

КАБАН И ЛОСЬ

— Ну-ка, Лось, почеши мне бок! Покрепче!

— Шух-шух… Ну, как?

— Слабо. Ты покрепче давай.

— Шух-шух!.. Ну, как?

— Говорю, покрепче.

— Шух!! Шух!! Шух!!. Ф-ф-у, неужто слабо?

— Конечно, слабо. Вот обида, понимаешь: на два вершка сала накопил, а под этим салом как раз и чешется!

ВСЕМ ВАМ КРЫШКА

Шёл Морозко первый раз по лесу и ноги промочил. На земле ещё осенние лужи были, в болотах — воды полно, а лесные озёра от ливней даже из берегов вышли.

А у Морозки ноги в валенках. Неспособно шлёпать.

Зачихал Морозко, носом захлюпал. А потом рассердился и начал рукавицами друг о дружку похлопывать. Как хлопнет — так ледяная крышка готова.

Для луж — маленькие крышечки понаделал.

Для болот — побольше крышки.

Для прудов и озёр — совсем большие крышки, крепкого зелёного льду.

Взял их Морозко в охапку и пошёл воду запечатывать.

— Сейчас, — говорит, — всю эту слякоть прикрою.

Наклонился над лужицей, крышечку примеривает.

А из лужицы слабенькие голосишки:

— Морозко, Морозко, не запечатывай лужу, не опускай крышечку!

Смотрит Морозко, а в луже всякой живности полно: тут и жуки-плавунцы, и жуки-водолюбы, и жуки-вертячки, тут водяные паучки, блошки да личинки… Снуют-суетятся!

— Хватит! — сказал Морозко. — Отжили. Всем вам крышка!

Примерился — хлоп! — и вмиг лужу запечатал.

Дальше идёт. К болоту выбрался.

— Сейчас, — говорит, — и здесь подберу крышечку!

А из болота голоса слышны:

— Морозко, Морозко, не опускай крышку, не запечатывай болото!

Глянь — и тут жителей полно: лягушки, тритоны, улитки копошатся.

— Хватит! — сказал Морозко. — Отжили. Всем вам крышка!

Примерился — хлоп! — и вмах болото запечатал.

Дальше идёт. На озеро вышел.

— Сейчас, — говорит, — самую большую крышку подыщу!

А из озера голоса слышны:

— Морозко, Морозко, не опускай крышку, не запечатывай озеро!

Глянь — рыб в озере полно. Тут и щуки, и окуни, и пескари, и мелюзга всякая, мальки-сеголетки.

— Хватит! — сказал Морозко. — Отжили! Всем вам крышка!

Примерился, прицелился — хлоп! — и легла на озеро толстая ледяная крышка.

— Вот так! — Морозко говорит. — Теперь моё времечко — по лесам да полям разгуливать. Захочу — помилую, а захочу — так всех погублю!

Похваляется Морозко, идёт по лесу, ледком похрустывает, по деревьям постукивает.

— Я один тут властелин!

И невдомёк Морозке, что все водяные жители живы-здоровы остались.

Жуки да личинки на дно опустились, в мягкий ил закопались.

Лягушки в тину зарылись, улитки вход в раковину известковыми дверцами закрыли.

Рыбы яму отыскали поглубже, улеглись рядком, спят.

А для тех, кто не спит, люди прорубь во льду устроили.

— Дышите себе, — говорят, — на здоровье!

Конечно, не слишком весёлое житьё подо льдом. Но ничего. До весны дотянуть можно.

А весна придёт — все Морозкины крышечки распечатает!

НЕ СТУЧАТЬ — ВСЕ СПЯТ!

Дятел — Красная Шапка сел на кривую ёлку, хвостом подпёрся, башкой размахнулся:

«Тук-тук! Тук-тук!» — застучал носом.

Вдруг из-под ёлки, из-под корня-выворотня рычат сердито:

— Эт-та что за стук? Эт-та что за бряк? Кто это мне спать мешает?

— А сам-то, — Дятел спрашивает, — ты кто?

— Медведь. А ты Дятел, что ли?

— Дятел.

— Чего расстучался, длинноносый?

— Жуков да личинок ищу.

— Ступай отседа. Я уже в берлогу завалился, спать наладился, мне покой нужен. В другом месте стучи.

Делать нечего, полетел Дятел — Красная Шапка в другое место. На горелую сосну прилепился, хвостом подпёрся, носом заработал: «Тук-тук-тук!»

Вдруг из-под сосны, из тёмной норы, кричат недовольно:

— Кто это трещит, кто барабанит?!

— А ты сам кто?

— Барсук я! Барсук! А ты, не иначе, Дятел, пустая твоя башка!

— Чего злишься? Я жуков да личинок ищу.

— Пошёл вон! Зима на носу, я в нору забрался, спать навострился. Нечего тут мешать!

Взмахнул Дятел крыльями, полетел в другое место. На трухлявую берёзу сел.

«Тук-тук-тук-тук-тук!»

А из-под берёзы, из ямки между корней, пищат злым-презлым голоском:

— Кто колотит?! Кто звонит?! Кто барабанит?! Это Дятел, да? Ах ты, пустозвон, нос у тебя долог, да ум короток!

— Ох, батюшки… А ты сам кто?

— Ёжик я! Ёж!! Ёжище!!! Убирайся прочь сейчас же! У меня тут норка, я в листья закопался, спать собрался. Не смей будить!

— Да что же это? — Дятел говорит. — Здесь не стучи, там не стучи. А как мне кормиться-то?!

— Если спать не умеешь, — ёжик отвечает, — так веди себя тихо, смирно. Других не буди. Нельзя сейчас трескотню разводить. Все умные звери спят!

КАК ВОРОБЕЙ ТЁПЛЫЙ УГОЛ ИСКАЛ

Жил да был на свете Воробей.

Не городской воробей, — деревенский. Городские — те скушно привыкли одеваться, серенько. А этот расписной красавец: шапка на нём коричневая, на щеках чёрные наушники, и по каждому крылу две белые полоски пущены.

Летом хорошо жилось Воробью. И вольготно, и сытно. А пришла осень, и совсем худым стало житьё.