Рассказы и сны

Андрей прав. Проблема – это когда знание неполное. Когда его нет, то не может быть проблемы. Он открыл окно, и ночная осень ворвалась в кухню, наполнив ее прохладой и обрывками звуков. Из окна напротив лились сверкающие аккорды рапсодии Донаньи. Он сейчас может спросить Андрея о себе – и тот ответит, но это означало бы срезать угол, точнее, нарушить естественную кривую знания. Он не закричит «Эврика!», не насладится «моментом истины». Наслаждался ли он Мэри сегодня утром? Он знает, что при отсутствии «я» ответить на этот вопрос невозможно. Но что же все-таки могло случиться с Мэри и Вилем? «Страдание, – услышал он голос Андрея, – это не предмет познания, а условие существования. Я покидаю вас, старик. Увидимся в субботу. Первые два листа отлично написаны».

Он закрыл окно, выпил рюмку водки и закурил. Да, отделившееся от него «я» ушло не с пустыми руками; оно взяло с собой не только память, но и страдание. Значит ли это, что кто-то другой помнит и страдает, а сам он, если верить Андрею, не существует.

Было девять, когда позвонили в дверь. Перед ним стоял немного сгорбленный, совершенно лысый, с лохматыми бровями и аккуратно подстриженными усами мальчик. Мальчик испуганно глядел мимо него вглубь коридора. «Кто мне открыл дверь? – не получив ответа, крикнул: – Мэри, куда ты исчезла, где ты?» Конечно, мальчик не мог его видеть, да и слышать, наверное, тоже. Но он решил попытаться и сказал громко и отчетливо, что Мэри была здесь утром, но потом уехала в университет и больше не возвращалась. Зачем он все это говорит? Мальчик прошел через него, как через луч света. Теперь ему пришлось обернуться, чтобы увидеть его в конце коридора входящим в кухню. «Ну, хватит, хватит, – говорил себе мальчик, – настоящая опасность не любит подстрекателей». Потом присел на край скамьи и опустил на стол свою большую, тяжелую голову. «И если ты решишь, что между нами ничего нет, – тебе лучше знать».

«Интересно, это ты о Мэри или обо мне?» – подумал он, стоя за спиной мальчика. Тот, видимо, очень устал. Даже плащ не снял. «Ты – здесь, – тихо продолжал мальчик, – и как всегда меня не видишь и не слышишь». – «Как ты меня сейчас, – возражал он мальчику. – И не смешно ли, у нас опять – треугольник».

Она вошла удивительно тихо, открыв дверь своим ключом. Да он, пожалуй, ее сейчас бы и не узнал. «Вырвалась на пятнадцать минут, – сказала она, целуя мальчика в голову. – Почему ты в плаще? Ты куда-то собирался? Виль и Эдди пьют в "Фениксе" – это отсюда в трех минутах, ты же знаешь». Мальчик молчал. «Я только хочу тебе сказать, что сегодня утром ты был необыкновенный – таким я бы любила тебя всю жизнь». Мальчик поднял голову, медленно встал, поклонился и поцеловал ей руку. «Может быть, я был пьян, – он улыбнулся, – право же, наверное, был, раз не помню».

Лицо Мэри стало совершенно белым. «Не странно ли, – подумал он, – что и она боится не неизвестной опасности, а той, что сама прекрасно знает». Мальчик положил руку ей на плечо и сказал: «Я могу допустить, что вера в Бога спасает душу, но… я все более склоняюсь к мысли, что душа – это не все». – «Я сейчас ухожу, – сказала она, – навсегда».

«Это уже бывало, бывало, – сам с собой разговаривал мальчик, оставшись один. – Жаль, что я ей не прочел это, – он прикоснулся пальцами к исписанным листам, – а ведь неплохо, небездарно же, а, Марк Теодорович?» Мальчик быстро поднялся, сунул листы в карман и пошел наверх. Интересно, как мальчик догадался, что душа – это не все? Он-то всегда это знал.

Теперь мальчик внизу, с плоским кожаным чемоданом, быстро выпивает рюмку водки, прячет недопитую бутылку в чемодан, гасит в кухне свет и направляется к двери, бормоча: «Хорошо, хорошо, блестящая идея, я – тоже ухожу».

Он выходит за мальчиком в лондонскую ночь и долго идет за ним через парк, слушая крики павлинов и детское кряканье уток. Он думает о мальчике, как страстно тот хочет возвращения женщины, не зная, что на самом деле хочет сам возвратиться к тому, кто следует за ним по едва белеющим тропинкам ночного парка. Не зная, что это – невозможно. Сцепщик не появится, сколько его ни жди.

Октябрь, 1994 – Январь, 1996