Рассказы из провинции

От ужаса, унижения и страха за будущее Полина Васильевна впала в шоковое состояние. Она не была человеком набожным, хотя и не отрицала существование неведомого Создателя. Никаких молитв, кроме «Отче наш», которой её научила когда-то бабушка, сама никогда не знала. Но тут она, не глядя на лица таможенников, стала в отчаянии произносить какие-то немыслимые слова.

Таможенники, глядя на её неистовое лицо и истощённую фигуру, слушая её сумасшедший бред, который она лепетала в горячке, устремив взгляд в потолок, сжалились над ней и её подругой, и, посовещавшись, предложили отдать им некую сумму, а остальное забрать с собой.

В возбуждённом состоянии подруги взялись снова рассовывать по карманчикам возвращённые деньги…

Россия… Что ждёт их здесь?

Пока что отношение к ним далеко не радушное. Наверное, потому, что и россиянам живётся несладко. Относятся к беженцам по выражению: «понаехали тут…». Но Полина Васильевна не теряет надежды, что всё это – временные трудности. Когда-то и у них всё будет, как надо. Нужно только набраться терпения и сил.

БОЕЦ

Вот и закончился последний рабочий день очередной рабочей недели. Закончился он для рядовых граждан, а для Игоря только начинается. Основную выручку ему дают вечерние часы да выходные дни. В последнее время доходы его падают. Уже едва стало хватать наскрести на оплату работы девушек – продавщиц. Игорь вспомнил, что давненько не просматривал записи с камер видеонаблюдения.

Сел за монитор. Увиденное в записях стало для него неприятным открытием. Работницы, оказывается, воруют, причём в наглую, не стесняясь видеокамер. Деньги, полученные от покупателей, кладут не в кассу, а в свои сумки. У него перехватило дыхание: «лопухнулся» по полной! «Пролетел», доверясь молодым ещё девчонкам, посчитав их ещё «зелёными», «чистыми», не способными на такие дела. Вот тебе и «чистые»! «Зелёные»! Ну, что ж, ещё один урок! Учит его жизнь, учит уму-разуму: доверяй, но проверяй да надейся только на себя! А он нет-нет, да снова вляпывается в человеческое дерьмо.

«Думай, Игорёк, думай, что делать с девчонками – профурами? Уволить и других нанять? А где гарантия, что и новенькие не будут воровать? Нет… Тут нужно что-то придумать такое, чтобы у них и желания к воровству больше не возникало!»

– Фиг-ли тут думать?! – сказал ему знакомый предприниматель. – Всё давно уже придумано! Садись сам за кассу – и никаких проблем!

– Это не решение. А кто за меня будет заниматься другими вопросами? Бухгалтерия, продукты… Куда ж я от них? Нанимать для этого ещё людей? Пока у меня нет таких денег. Вот раскручусь, тогда можно подумать и об этом.

– С такими прохиндейками много не наторгуешь… Так и будешь ты работать на них, а не они на тебя! Я бы на твоём месте так наказал бы их, чтобы на весь век запомнили, и чтобы другим неповадно было. А то взяли моду – воровать! Всю наглость потеряли!

– Да… Наказать-то их надо. Что-нибудь придумаю, – задумавшись, он взмахнул рукой. – Что ни день, то новый мне сюрприз!

И правда, за свою не такую уж и долгую жизнь (всего-то разменял сорок лет с привеском) повидал и испытал столько всего, что с лихвой хватило бы на несколько человек.

В шесть лет он остался без отца. Было ли это для него горем? Скорее – нет, чем – да. Отец его был инженером – конструктором по самолёто- и ракетостроению. И, по-видимому, даже талантливым, если вскоре после окончания института, на заводе, куда его распределили, он работал уже ведущим конструктором. Но это была его лицевая сторона, на работе, на людях. Дома же у него была другая жизнь.

Едва поужинав, он садился за руль своего «Москвича», который купил на деньги, подаренные ему матерью (мать хоть и не жила с ним с малолетства, не воспитывала его, он был скорее сыном своей бабки, которая силком забрала его от матери, бывшей в то время совсем юной, шестнадцатилетней девчонкой). Деньгами мать всегда помогала. Сначала бабке, а потом ему, когда учился в институте.

На «Москвиче» он таксовал, зарабатывая таким образом когда деньги, когда – бутылки водки. Водкой с ним расплачивались за подвоз мебели или ещё чего-то тяжёлого. Она у него не залёживалась, не застаивалась. Зачастую они вместе с заказчиками её тут же и приканчивали. Домой возвращался «чуть тёпленький». А там, естественно, начинались скандалы. Мать Игоря ругала отца, бабка, жившая с ними, ругала мать, а отца науськивала побить мать, чтобы та знала своё место. Начиналась драка. Отец распускал руки, избивая мать, та первое время терпела побои, пряча только лицо – ей не хотелось, чтобы назавтра на нём были видны синяки, – она же работала в школе. Потом ей надоело терпеть, а женщина она была не мелкого десятка, и научилась давать ему сдачи. Да не просто так, а, когда он начинал рыгать с перепою, тащила его к унитазу и тыкала его туда головой, чтобы он не пакостил в квартире. Бабка начинала вопить:

– Убивают! Убивают!

А мать осаживала её:

– Только повизжи ещё! И тебя засуну в унитаз!

Старуха замолкала, трепыхаясь от злости.

Потом она сменила тактику. Во время усмирения отца усердно поощряла мать: