Рассказы из сборника «Magic barrel»

Он проснулся наутро, и снова его одолели сомнения: что будет с его планами, есть ли возможность их выполнить? Когда же он снова увидит Изабеллу, уж не говоря о том, когда же они поженятся? («Когда?» — шепнул он ей, садясь в лодку, и она неопределенно ответила: «Скоро» Но «скоро» могло тянуться безжалостно и бесконечно.) Почта не принесла ничего, и Фримен впал в отчаяние. Неужто, спрашивал он себя, это безнадежная фантазия соблазнила его каким-то правдоподобием? Не выдумал ли он несуществующее чувство — ее чувство к нему, не придумал ли возможность какого-то совместного будущего? Он отчаянно искал хоть какой-нибудь зацепки, чтобы не впасть в глубочайшую меланхолию, как вдруг раздался стук в дверь. Падрона, подумал он, потому что хозяйка часто забегала по пустякам, но, к его несказанной радости, появился купидон в коротких штанах — Джакоббе со знакомым конвертом в руках. Изабелла писала, что будет его ждать на площади, откуда трамваи отходят на Монте-Моттароне, — там с вершины открывается прекрасный вид на озера и горы. Хочет ли он поехать с ней?

И хотя утренняя тревога несколько улеглась, Фримен уже с часу дня стоял на площади и беспрерывно курил. Солнце взошло для него, когда она появилась, но, когда она подходила, он заметил, что она отводит от него взгляд (вдали отчаливал на лодке Джакоббе) и лицо у нее безразличное, равнодушное. Сначала он огорчился, но ведь и конце концов она сама ему написала; и он подумал, с каким трудом она, должно быть, сбежала из дому, наверно, у нее под ногами земля горела. Надо будет как-нибудь, мимоходом, ввернуть слово «умыкнуть» — посмотрим, как она отнесется к этой мысли. Но Изабелла сразу стряхнула всю озабоченность и, улыбнувшись, поздоровалась с ним. Он надеялся, что она протянет ему губы, но она вежливо подала пальчики. Он поцеловал их на виду у всех (пусть шпионы доносят ее папаше), и она робко отняла руку. На ней была та же блузка и юбка, что и в воскресенье, — он немного удивился, но отдал ей должное — видно, она умеет не считаться с глупыми предрассудками. Они сели в трамвай с десятком туристов и устроились вдвоем на передней скамеечке. За то, что он изловчился занять отдельное место, она позволила ему взять ее руку. Он вздохнул. Старый электрический мотор медленно тащил трамвай по городу и еще медленнее вверх, по склону горы. Ехали они около двух часов, следя, как озеро уходит вниз, как поднимаются горы. Изабелла только изредка что-нибудь ему показывала и больше молчала, думая о своем, но Фримен дал ей полную волю — пусть их отношения расцветают сами по себе, он и этим доволен. Но время тянулось бесконечно — так долго они ехали. Наконец трамвай остановился, и они пошли к вершине горы по лугу, густо поросшему цветами. Хотя туристы толпой шли за ними, но плато на вершине было широким, и они стояли вдвоем, будто вокруг никого не было. Под ними, на зеленых волнах долин Пьемонта и Ломбардии, семь озер лежали зеркалами, отражая неизвестно чьи судьбы. А высоко вдали кольцом изумительных снежных вершин вздымались Альпы. «О-о», — пробормотал он и умолк.

— У нас тут говорят: «un pezzo di paradiso саduto del cielo»[5].

— Правильно, — сказал Фримен. Он был глубоко взволнован величием дальних Альп.

Она называла вершины — от Розы до Юнгфрау. Глядя на них, он чувствовал себя на голову выше, он был готов совершить подвиг на удивление человечеству.

— Изабелла… — начал Фримен. Сейчас он попросит ее стать его женой. Но она стояла как-то обособленно, и по лицу ее разлилась бледность.

Плавным движением руки она обвела снежные горы:

— Как они — эти семь вершин — похожи, на Менору, правда?

— На что? — вежливо переспросил Фримен. Он вдруг с испугом вспомнил, что она могла увидеть его голым, когда он выходил из озера, и ему хотелось объяснить ей, что в лучших родильных домах обрезание считают обязательным. Но он не посмел. А вдруг она ничего не заметила?

— На семисвечник, и в нем белые свечи подымаются к небу, разве вы не видите? — сказала Изабелла.

— Да, что-то вроде того.

— А может быть, для вас это корона божьей матери вся в алмазах?

— Может быть, и корона, — растерялся он. — Все зависит, как смотреть.

Они спустились с горы и поехали на берег озера. Трамвай шел вниз быстрее, чем наверх. У озера в ожидании Джакоббе с лодкой Изабелла, глядя затуманенными глазами на Фримена, сказала, что должна ему признаться в одной вещи. Ему очень хотелось сделать ей предложение, и он с надеждой подумал: сейчас она скажет, что любит его.

— Моя фамилия не дель Донго, — сказала Изабелла. — Я Изабелла делла Сета. Семья дель Донго уже много лет не приезжает на остров. Мы хранители дворца, мой отец, мой брат и я. Мы бедные люди.

— Хранители? — удивился Фримен.

— Да.

— Эрнесто — ваш отец? — чуть не крикнул он.

Она кивнула.

— Это он придумал, чтобы вы назвались чужим именем?

— Нет, я сама. Он только выполнил мою просьбу. Он хочет, чтобы я попала в Америку, но лишь на определенных условиях.

— Вот зачем вы меня разыгрывали! — с горечью сказал он.