Рассказы майора Игнатенко

Вернулся в Мукачево, как и уезжал, в самом начале лета. Подхожу к ДОСу — и первое, что увидел, березку мою. А она, ребята, аж под второй этаж вымахала…

Потом соседи рассказывали, как Люда деревце это выхаживала. По три раза на дню поливала, от пацанов, футбол гонявших, грудью заслоняла, словно с подружкой, с берёзкой разговаривала…

С той поры и повелось — зашумит Людка, забранит меня за что-нибудь, а я сам себе говорю: это она меня, как ту берёзку, поливает. Значит, любит ещё, волнуется, жизнь мою бережёт…

Серёга умолк. Мы, не сговариваясь, подняли чарки. Выпили. Без тоста. Просто так. И мужики как-то вдруг засобирались. Мол, время позднее, пора и честь знать.

Я проводил их до перекрестка. Поймали такси. Ребята укатили.

А я побрёл в сторону дома, где меня никто не ждал.

Потерянный «Ураган»

Командира взвода разминирования старшего лейтенанта Колкова вызвали к комбату прямо из офицерской столовой. Случай — небывалый.

Армейская пословица гласит: «Война войной, а обед — по распорядку!» По традиции, отнимать одну из солдатских радостей — не принято. Их и так в Афгане немного: сон, баня и еда… И если уж Игнатенко выдернул Вадима из-за стола, не дав даже дохлебать первое блюдо — изрядно надоевший суп из сухой картошки с тушенкой, значит, случилось что-то из ряда вон выходящее.

У входа в командирскую палатку Колков привычным движением одернул «афганку», провёл пятерней по выгоревшим, давно не стриженным волосам и, придав своему лицу уставное выражение, откинул полог.

— Проходи, садись, — не дослушав рапорт, предложил Игнатенко. У майора был зверский вид. И только глаза, синие, не утратившие своего природного блеска, говорили, что недоброе впечатление о майоре — обманчиво.

Колков знал комбата уже больше года. И, если по казенным меркам каждый день, проведенный здесь, приравнивается к трем, можно смело считать: съел вместе с ним не один пуд соли.

— Худые новости, взводный, — мрачно сказал Игнатенко. Он ткнул пальцем в карту района ответственности, распятую перед ним на столе двумя банками консервов и обрезком снарядной гильзы, заменявшим пепельницу:

— По дороге на Тулак два дня назад пропала реактивная установка «Ураган». В ней — двое наших: лейтенант Иванов и водитель… Здесь, а может, и вот здесь, — палец комбата передвинулся, по карте, — неизвестно. Пятнадцатый блокпост они прошли, на шестнадцатом не появились. По карте смотреть, километров двадцать будет. Потерянная машина — из артбригады армейского подчинения, выделена нам для поддержки… Экспериментальный образец! Артиллеристы «чесали» дорогу и окрестности сами — боялись докладывать наверх: за такую пропажу голову снимут!

— Выходит, не нашли… — заметил Колков.

— Комдив грома и молнии мечет, — продолжал майор, — радиостанцию, как печку, раскалил. Полчаса драл меня за то, что в нашей зоне это случилось… Говорит, что хочешь делай, а «Ураган» найди! Нельзя, чтоб секретная техника «духам» досталась! В общем, так: придется тебе с разведчиками сходить, посмотреть, куда эта экспериментальная хреновина подевалась…

Колков хотел напомнить майору, что завтра должен выехать в один из кишлаков на разминирование, но передумал: начальству виднее, кому куда ехать, а исполнителю — все одно, что огонь, что полымя… Спросил деловито: Когда выход?

— Свяжись с Лукояновым. Он все знает, под его началом и пойдешь. Да, прихвати с собой ребят посмышленей. Ну, сапер, с богом!

Выйдя от комбата, «озадаченный» Колков направился к палатке разведчиков. С капитаном Лукояновым — командиром разведроты, у Вадима дружба давняя, подкрепленная не только личной симпатией, по и служебной необходимостью. Без сапера разведчикам в горах — дело гиблое. Но и сапер без прикрытия — лёгкая добыча для «духовских» снайперов. Валерка Лукоянов или попросту — Люлёк, как беззлобно окрестили его сослуживцы, и Вадим Колков пол-Афганистана вместе проехали на броне, а вторую половину протопали на своих двоих. «Сработались!» — так это называют в Союзе, а здесь и определения-то подходящего не подберешь: своевались, что ли?..

…Люлёк сразу начал изливать душу.

Ты погляди, Вадик, какой дурдом! — потрясая перед носом отпускным билетом, разорялся царь и бог полковой разведки. — И же со вчерашнего дня в отпуске! Сегодня «вертушка» на Кабул уходит… Уже жене и дочке «бакшиш»[3] упаковал — вчера, как волк, но дуканам рыскал… Думал: послезавтра дома буду… А тут эта машина чертова! Батя как с цепи сорвался: подай ему «Ураган»! А все остальное — потом: ордена, отпуска, манна небесная… Ну, вылитый дурдом!

Колков понимающе кивнул — не повезло — и, не дожидаясь приглашения, присел на краешек самодельного топчана, покрытого солдатским одеялом.

— А потом, ты же знаешь заповедь, — понизил голос Лукоянов, — нельзя на дело идти, когда ты уже душой не здесь. Помнишь Ваську Смородинова из третьей мотострелковой? Во! Полез в горы уже с предписаньем в кармане — заменщик в модуле ждал, водка на «отходную» затарена была… А он решил в благородство сыграть… Привезли со звездой во лбу — станешь тут суеверным!