Рассказы мыла и веревки

– Паспорт вам нужен? – спросил он, передавая Ирине бумаги.

– Если есть кому оставить завещание или вас привели родственники. А сейчас он ни к чему – вы же пришли сами, лично. Еще два вопроса. Вы давно ели?

– Что… давно? – не понял Сергей.

– Ели. Ну, кушали. Принимали пищу.

– Вчера днем.

– Замечательно, – Ирина, чуть помедлив, положила на стол новый бланк, розовый. – Не хотите ли пожертвовать нам свои органы? Вам они уже не нужны, зато, может быть, спасут жизнь больному ребенку.

Сергей, не чуя подвоха, подписал и этот документ.

– Очень благородно с вашей стороны, – сказала Ирина, встала и открыла дверь в боковой проход. – Ступайте в приемную и ожидайте.

Сергей вошел в узкую комнату с двумя дверями в противоположных стенах и сел на мягкий диван. Но передохнуть ему не дали. Неожиданно словно из воздуха, возник пожилой человек в бирюзовом халате. Его глаза смотрели добродушно и немного весело, а седая борода и усы делали его похожим на доктора Айболита.

– Здравствуйте. Я ваш врач-эвтаназиолог. Следуйте за мной. Не жалейте и не бойтесь – там, куда вы отправитесь, намного лучше, чем в нашей жестокой реальности. Я вам завидую. Да, завидую! Вы будете оттуда, сверху, наблюдать за страданиями тех, кто остался здесь!

Врач провел Сергея через вторую дверь. За ней оказался большой зал, в котором стояло несколько металлических цилиндров, похожих на причудливую помесь солярия и барокамеры. Доктор нажал на кнопку. В одном из устройств бесшумно открылся прямоугольный люк высотой почти в человеческий рост.

– Прошу вас! – серьезно, без улыбки, сказал он.

– Эвтанайзер-2022, модель три, – прочитал Сергей. – А раздеться, обмыться, сдать вещи… все это не нужно?

– У нас же не концлагерь, молодой человек, – укоризненно покачал головой доктор. – Все потом, после вашего перехода в лучший мир. Проходите же.

Сергей пригнулся, чтобы не удариться о притолоку и шагнул внутрь. Люк закрылся.

– Вдохнуть и не дышать! – раздался голос доктора из забранного стальной решеткой динамика в потолке. Сергей зажал рот и нос рукой.

Отверстия в полу зашипели и засвистели. Из них потянул легкий, едва заметный дымок. Доктор чертыхнулся. Снаружи что-то залязгало. Сергей держался, пока перед глазами не поплыли круги, а грудь не начало разрывать от острого желания вдохнуть. Потом не выдержал и хватанул ртом воздух, насыщенный ароматом трюфелей. Голова закружилась, и Сергей поплыл между рваных, липких клочьев черной ваты. Он еще успел подумать: «Лучезарный… Что это такое – лучезарный?»

***

Чпок… Чпок… Чпок… Что-то негромко шлепало, словно резиной по резине. Сквозь веки пробивались яркие сполохи. Это и есть лучший мир? Кое-как Сергей открыл глаза. Сполохи оказались светом сдвоенных ламп дневного света, прикрученных к ослепительно-белому потолку.

Над Сергеем склонился темный силуэт человека.

– Э! Очнулся! Крепкий малый… на свою беду, – пробасил незнакомец.

Сергей прищурился и смог разглядеть массивную фигуру в белом халате. Санитар или кто? Наверное, санитар. Правда, скорее, мясник.

Руки и ноги не слушались. Сергей чувствовал их, ощущал покалывание в пальцах, но не мог сделать ни одного, даже самого слабого движения. Зато окончательно прояснилось в глазах. Сергей, спеленутый по рукам и ногам, лежал на медицинской каталке. Странный чпокающий звук, очевидно, издавало дефектное колесо с выщербиной.

Горло свел спазм. Все же Сергею удалось кое-как просипеть:

– Кто ты?

– Тебе-то какое дело? – ответил вопросом на вопрос санитар. – Лучше подумай о своей судьбинушке-кручинушке. Хочешь узнать?

Сергей хотел кивнуть, но голова не двигалась. Тогда он просипел:

– Да.

– У нас в стране как? Сначала показуха, а потом все, кранты. И сейчас то же самое. Финансирование центров урезали. Теперь денег хватает только на один газ, который, ко всему прочему, делает из «клиента» овощ. А органы ты сам пожертвовал, они теперь наши.

Сергей лежал ни жив ни мертв в буквальном смысле. Да и в переносном тоже. Он отчаянно засипел, и санитар разобрал из его бормотания одно-единственное слово.

– Наркоооз? – протянул медик. – От наркоза ты можешь дуба врезать. А потрошки твои нужны свежими, тепленькими. Так что терпи… до лучшего мира.

На двери в кабинет сверкнула надпись «Трансплантология». Санитар ввез каталку в помещение, залитое ярким белым светом. В нос ударил запах антисептиков. Попискивало, постукивало и шуршало какое-то оборудование.

Затопали, засуетились люди, и чей-то мягкий, почти ласковый мужской голос произнес:

– Что ж ты взял тачку с подвохом, санитар? В который раз на весь коридор шаркаешь! Нормальной нет?

– Николай Антонович… да я…

– Последнее китайское. В следующий раз влеплю выговор. Хочешь вылететь с волчьим билетом? И вылететь вовсе не в Хургаду, как ты сам понимаешь!

Сергея подняли и перенесли на другое место. Прямо в глаза били ослепительные лампы.

– Прекрасный донор! – деловито сказал Николай Антонович. – Все потроха в порядке. Кроме поверхностного гастрита никаких патологий. Не то, что наши отцы города. Ничего, сейчас мы их подлатаем, запчасти поменяем, будут как новенькие!