Рассказы народного следователя

– Куда он запропастился, черт побери? И так нервы на пределе. Ездишь в эти проклятые командировки и не знаешь, вернешься ли? А тут еще свои… Тьфу, чертовщина! Ну куда я мандат засунул?!

Он вывалил на чисто выскобленный стол целую гору тетрадок и потрепанных учебников. Наконец выудил документ.

– Вот он, мой мандат! Пожалуйста, товарищ!

Чоновец прочитал, сложил бумажку, отдал обратно.

– Так… Оружие есть?

– Браунинг. Вот разрешение.

Чоновец крикнул за дверь:

– Лысов! Тут с оружием…

Вошел молоденький, безусый матрос, одетый во все кожаное. Бегло просмотрел учебники, проглядел отметки в тетрадках, ознакомился с мандатом, а типовой бланк разрешения на оружие зачем-то на свет посмотрел…

– Беспартийный? Коммунист? Сочувствующий?

– Сейчас достану партбилет, – улыбнулся Галаган. – Он в обложку «Географии» заклеен. На всякий случай. Сам понимаешь – время такое. – И ловко вскрыв ножичком переплет учебника, добыл партбилет.

Матрос восхитился:

– Как в подполье! Верно, был подпольщиком при Колчаке? Вообще-то, правильно! Время грозное… Тот же фронт. Слушай, товарищок, а как же ты через бандитские волости проехал? Убивает кулачье вашего брата, учителей…

– Да, понимаешь, черт знает, где пришлось объезжать! – в тон, просто и дружелюбно, пояснил Галаган. – Что греха таить: побаивался, но, как видишь, пронесло.

Матрос, листая партбилет, бросил:

– Бесстрашный, черт! Сейчас-то откуда?

– Ночью еле выбрался из поселка Почта… Спасибо, лошадь хорошая, но колесили бес знает где! Кочки, болота, половина пути пешком… Банды – буквально кругом!

– Да. Кругом банды, это верно, – матрос все перелистывал партбилет, наконец положил книжечку на стол и спросил: – Слушай, а почему у тебя оружие в партбилет не вписано?

– Ну, это уж ты их спроси, – безмятежно ответил Галаган.

– Кого – их?

– Ну ваших, из Чекушки. .

– А ты в каком райкоме на учете?

– В ячейке губоно…

– Чего же они в такое нестойкое время в бандитские волости коммунистов попусту гоняют? – возмутился матрос. – Никуда негодно. Ты какой дорогой ехал, гривами иль продоль реки?

– Как приходилось, – пожал плечами Галаган.

– А через речку Оёшь?

– И через Оёшь… вернее, объехал Оёшь…

– Ладно добро… Извини, что задержали… Можете продолжать следование в Новониколаевск, только партбилет, извините, пока задержим… И браунинг, пожалуйте. После проверки зайдете в губчека – получите обратно.

Галаган, снисходительно махнув рукой, выложил пистолет: мол. о чем говорить, раз нужно – пожалуйста!

– До свиданья, товарищ Лысов… Так, кажется?.. – И направился к выходу, но за спиной услышал:

– Стоп! На месте! Руки вверх, не шевелись! Второго револьвера нет?

Обыскав, чекист бросил Галагану:

– Садись!

– В чем дело, товарищ! Арестовываете, что ли?!

– Понимаете, – сказал чекист, – Оёшь объехать невозможно: все мосты бандиты пожгли, а брода и на двести верст не найдешь. Если бы еще на лодке – можно поверить, да перевозы-то здорово охраняются. С того берега стреляют… А в ходке – ну никак! И речку Вьюну не объедешь, и Чаус, и Уень-реку… Везде бандиты свои пикеты понатыкали да секреты… По деревням пьянствуют, а на въездах – ничего не скажешь – службу правят. Это – раз. Оружие в партийный документ не в Чека вписывают, а в райкоме – это два. Своего райкома не знаете – три… Выехали вы из Томска до мятежа, выходит, а отметок на мандате нет, а отметки должны быть – четыре. В тетрадках уроки еще в девятнадцатом году записаны, в колчаковщину. Долго проверяете, гражданин учитель… Понимаете, не совпадает…

– Да ты послушай… – начал было Галаган.

Но чекист отмахнулся:

– После, в Чека… Слышь, браток, отведи-ка его в баню. И давай сюда второго!

Привели Афоньку, и тот сразу понес несусветную чушь: получалось, что через речки переправлялись на ходке же, вплавь…

– Парус не ставили? – подмигнул матрос. – А ну, подыми руки, тип!

В картузе Афоньки нашли два документа: справку об освобождении из Томской тюрьмы, датированную началом девятнадцатого года, и «мандат». Начав читать второй документ, матрос присвистнул и продолжал чтение вслух, то и дело поглядывая на задержанного:

– «…диствительно является милиционером колыванской народной власти и дозволяется ему арестовывать куммунистов и большевиков и всяких врагов крестьянства… что подписом и удостоверяется. Начальник милиции Жданов…» Вон какая ворона в наш овин залетела! Обоим связать грабли назад!

В окошко просунулась рука милиционера Малинкина.

– Примай гостинцы, товарищ комиссар… В ходке нашел, под сиденьем.

На подоконник шлепнулся патронташ, туго набитый винтовочными патронами, и топорик, с выжженной по топорищу надписью: «Чупахин».

– Колыванская сволочь, – весело добавил Малинкин. – Вор у вора украл! Чупахин-то у бандитов – главарь нынче… А этот – конокрад, ворюга первоклассный. Не иначе, сперли на пару с усатым упряжку у Чупахина…