Рассказы ночной стражи

— Нет, Рэйден-сан. В деле об убийствах безликих это знание вам не понадобится. Вы молоды, а это знание сильно отягощает жизнь дознавателя. Ещё больше оно отягощает отношения дознавателя со слугой. Вы узнаете правду, но позже. И поверьте, что я поступаю так из самых добрых побуждений.

И он добавил, прежде чем уйти:

— Существует большая вероятность того, что это знание вам не понадобится вообще никогда. Многие дознаватели так живут, Рэйден-сан. Имейте в виду: пока бога не тронешь, он не проклянёт.

Я смотрел ему вслед. Хмурился, кусал губы. Взмахивал зонтиком. Наверное, сейчас я был очень похож на господина Сэки в начале нашего разговора.

Красные столбы ворот. Золочёный герб.

Карп и дракон.

Стражники не спешили выходить из тени.

4. «Записки на облаках», сделанные в разное время монахом Иссэном из Вакаикуса

Пьеса «Битва при Сэкигахаре» с успехом исполняется многими труппами Кабуки. Но только труппа под руководством уважаемого Тинкэна Гокути отважилась исполнить эту пьесу так, как написал её я, недостойный инок — от начала до конца, включая финал. Остальные исполнители финал опускали, закрывая занавес на ликующей сцене битвы.

Я понимаю их. Когда возбуждение зрителей достигает предела, публику мало интересуют сомнения и двусмысленности. Поэтому я дважды и трижды благодарен уважаемому Тинкэну за его отвагу и преданность.

Позвольте развлечь вас финалом, опуская всю прочую пьесу. Недобрые чувства — позор для монаха, но пусть это будет моя маленькая месть всем тем, кто развлекал вас пьесой без финала.

Дух Кэннё:

Я — дух инока Кэннё,
чей жалкий прах развеян над морем.
Рад был я спать в неведении,
рад забыться в покое,
оставить колесо рождений.
Что же тревожит меня?
Что возвращает в суетный мир?!

Дух меча:

Я — дух твоего меча,
твоего верного меча,
выкованного умельцем Мурамасой
в стиле хира-дзукури,
длиной в один сяку, один сун и ещё два бу[7].
Я бы вспорол твой живот,
Сочтя это за великую честь,
да будда Амида помешал.
Я покоюсь на алтаре Вакаикуса
рядом с твоей поминальной табличкой,
ложной табличкой с детским именем.
Я призвал тебя в мир живых,
чтобы ты знал,
чтобы ты видел,
чтобы ты содрогнулся от величия битвы.

Дух Кэннё:

О, мой меч!
Мой верный спутник,
тёмная сторона моей души!
Что за битва грядёт,
если духи следят за ней?

Дух меча:

При Сэкигахаре,
жалкой деревне в горной долине,
сошлись войска Токугавы Иэясу,
чья доблесть пугает небеса,
и молодого сёгуна Оды Нобукацу,
наследника грозного Оды Нобунаги,
чей дух мне не удалось разбудить,
так крепко он спит,
умаявшись от битв и сражений,
от смерти и воскресения, и снова смерти.

Дух Кэннё (хлопает в ладоши):

Я вижу!
О, я вижу!
Вот знамёна красные и чёрные,
стяги с гербами полководцев,
вот холмы и речные берега.
Дождь хлещет по самураям,
пар идёт от доспехов.
Воины уподобились дождю,
хлещут друг друга плетьми,
кнутами и нагайками,
Колотят друг друга палками,
руками и ногами.
Никто не хочет убить врага,
отделить его голову от тела.
Фуккацу!
Славься, будда Амида!
Должно быть, это последняя битва в истории.

Дух меча:

Должно быть, так.
И я скорблю по былым временам,
вспоминаю вкус крови.
Твоя кровь была последней,
какую я испробовал.

Дух Кэннё:

Да, я порезался, мой славный меч,
порезался о твой клинок.
Но скажи мне, кто победит,
кто одержит верх в этой битве,
сражении при Сэкигахаре?

Дух меча: