Рассказы о Чапаеве

Пригибаясь к земле, перебегая от стога соломы к риге, чапаевец Силантьев повёл отряд к дороге. Близ околицы, в тени полуразрушенной риги, цепочкой залегли в разросшемся коноплянике, высоком и пахучем.

- У всех заряжено? - тихо спросил Силантьев.

- У всех, - ответил Мосолик и тряхнул головой. - Берегись, казачня!

После первых же выстрелов белоказаки в посёлке забили тревогу. Видно было, как они перебегали от избы к избе, плашмя падали в траву, прятались за кучи навоза.

Первое время перестрелка шла вяло, неприятель не проявлял особой активности. Но вот из-за тополя, стоявшего вблизи крайней избы, дробно застучал пулемёт, и тут же к нему присоединился второй.

Пули пролетали над головами мужиков и, ударяясь в ригу, поднимали облака пыли.

- Гляди-ко, как пуляют! - обратился Мосолик к Силантьеву. - И патронов не жалеют.

- Огонь пулемётный усилили, - нехотя ответил тот, вглядываясь вперёд и думая: "Что же наших так долго нет?"

В это время показались белые. Они бежали из села размеренным шагом, с винтовками наперевес.

- Пропа-али! - завопил дурным голосом веснушчатый парень. Вскочив, он бросился назад, в сторону лощины.

За ним побежали ещё двое.

- Мужики! Мужики! - закричал вдруг Мосолик и, порывисто поднявшись с земли, кинулся навстречу белоказакам. - Вперёд, ребятушки!..

Пробежав несколько шагов, он вдруг остановился. И, широко взмахнув руками, повалился на землю.

Но тут случилось неожиданное. Белоказаки стали падать, будто скошенные искусным косцом. Пулемёты смолкли. От посёлка скакали чапаевцы и кричали "ура"...

- Очень благодарю за подмогу, ребята, - говорил Чапаев после боя, пожимая крестьянам руки.

Подъехала телега с Мосоликом. Обнажив головы, все молча столпились вокруг подводы.

Теперь Мосолик казался моложе и даже как будто длиннее. Плотно сжатые губы его застыли, а широко открытые, по-детски ясные глаза выражали удивление.

Василий Иванович откашлялся в кулак и тихо сказал:

- Человек он был... настоящий.

Веснушчатый парень упорно глядел себе под ноги, на запылённые лапти, и мял в руках фуражку.

...Домой мужики возвращались молча. Лошади шли шагом. Когда проезжали мимо лугов, Шпанин приказал остановиться. Взяв из телеги косу, он зашагал по траве. За ним пошло несколько человек.

В телегу набросали сочной, душистой травы и на неё, как на перину, положили Мосолика.

- Благодать травка! - сказал старик и поднёс к увлажнившимся глазам несколько травинок.

- Трава - загляденье, - подтвердил Шпанин и оглянулся на отрадно зелёное, упруго плещущее море лугов. - Мосоликовы луга.

...Было это давно, летом тысяча девятьсот восемнадцатого года, во время подавления белоказачьего мятежа в Поволжье, но луга эти с тех пор так и называются Мосоликовыми.

ДЁМИН

За окном размашисто хлестал дождь.

Чапаев поднял руку и потёр лоб, словно пытался разгладить глубокие морщины, протянувшиеся от одного виска к другому. Остановился у стола и сердито прокричал:

- Петька!

Неслышно приоткрылась дверь, и он увидел беловолосую голову ординарца.

- К Дёмину послал?

- Послал.

- Ещё пошли. Чтоб живо!

Дверь захлопнулась. Чапаев снова принялся вышагивать по комнате.

С подоконника на пол часто закапала вода и змейкой поползла под стул. Василий Иванович распахнул окно, и его обдало крупными холодными брызгами.

Дождь шуршал по вишеннику, обивая свежие, будто только что развернувшиеся листья. Пузырясь, по земле бежали вперегонки ручьи, натыкались на почерневшие стволы деревьев и, свернув в сторону, пропадали в высокой траве.

По ветке шиповника, разросшегося под окном, полз чёрный, с зелёным отливом жук. Когда шиповник трепал ветер, жук замирал, плотнее прижимаясь к мокрой ветке. Но вот ветер стихал, и он торопливо бежал вверх.

- Жить хочется! - усмехнулся Василий Иванович. Высунувшись в окно, бережно снял жука с ветки и пересадил его на подоконник.

Растворилась дверь, створки захлопнулись, звякнуло и упало на завалинку расколовшееся стекло.

Задевая за косяк, в комнату вошёл чёрный, как цыган, Дёмин.

- П-пришёл! - запинаясь, сказал он мрачно.

Кумачовое лицо с лиловыми подтёками под опухшими, слезящимися глазами. Руки тряслись, не находя себе места.

Медленно, чеканя шаг, Василий Иванович двинулся на командира эскадрона. Подошёл вплотную. В лицо Чапаева пахнуло винным перегаром.

- Ты... ты это с чего? Да как ты смел? - Чапаев птицей полетел по комнате. - Ему поручение ответственное, а он... Застрелю!

Схватил Дёмина за влажную, намокшую гимнастёрку и дёрнул к себе. Грузно пошатнувшись, Дёмин упал. Помогая ему подняться, Чапаев позвал Исаева:

- Арестовать! Таких командиров мне не надо!

Дёмина увели. На полу валялась помятая бумага. Чапаев перешагнул через неё и, сорвав с гвоздя папаху, метнулся в растворенную дверь.

На соседний хутор, разбросанный по склону оврага, он прискакал под вечер. Командир полка Соболев сидел верхом на лавке и ел арбуз.

- Садись, Василий Иванович, - сказал Соболев. - Отведай арбузика.

Василий Иванович сел. Сказал сухо, не глядя на Соболева:

- Зайцева вызови ко мне. В разведку под Осиновку съездить требуется.