Рассказы о Чапаеве. Матрос Железняк (сборник)

Откуда ни возьмись, появляется Чапаев. Летит он на огненном коне, как птица, только бурка по ветру расстилается. Саблей серебряной помахивает. «За мной, товарищи!» — закричит, да прямо на беляков и ударит. Пропадет у бойцов страх, разгорятся у них сердца, в атаку за Чапаем кинутся. Да так рубятся, что ни одного врага не останется. А потом, как опомнятся, — глядь, а Чапая-то и нет. Да и был ли он тут на самом деле? Ну, ясное дело — не был. Это для подъема духа кто-нибудь крикнет: «Чапай впереди!» И только имя его назовут, как бросятся бойцы в бой и рубятся не хуже, чем, бывало, при нем…

— Дядя Иван Егорыч, — спросил кто-то из ребят, — разве теперь битвы с беляками бывают?

Иван Егорович помолчал и потом разъяснил:

— Это же сказка, что я вам рассказал. Ну только скажу по совести: в каждой хорошей сказке много правды. Только надо подумать над ней, и тогда правда эта откроется…

Знамя

У пыльной дороги, на дне высохшей канавы, лежали бойцы испанского батальона. Далеко впереди, за деревьями, блестела на солнце вода. Там протекала речка.

Еще с утра был получен приказ: к часу дня опрокинуть фашистов и отогнать их к реке.

Фашисты стреляли без перерыва. На дороге тут и там взлетали кверху клубки пыли: то падали неприятельские пули. Казалось, нельзя поднять из канавы голову — таким частым был огонь фашистских винтовок.

Вправо от испанского батальона засела в такой же канаве международная бригада. Она состояла из итальянцев, французов, англичан, поляков, шведов. В ней бились против фашистов рабочие разных стран, студенты, писатели, учителя — все те, кто приехал сюда издалека сражаться за правое дело, за испанский народ.

Сейчас они направили огонь из пулемета на белый домик за деревьями, где засели фашисты. Окна домика были прикрыты деревянными ставнями. Но в них, должно быть, были сделаны дырочки, из которых фашисты обстреливали дорогу.

Командир отдал приказ идти в атаку.

Бойцы испанского батальона и международной бригады пошли вперед с винтовками в руках. Но первые ряды их были сражены пулями фашистов.

Укрыться от пуль было негде. Даже окопаться землей нельзя: земля здесь была ссохшаяся от жары, потрескавшаяся, похожая на камень.

Бойцы не вынесли жестокого обстрела врага и снова отступили за дорогу.

Теперь было ясно: если сделать вперед хоть десять шагов, смерти не избежать. А пройти под огнем врага надо было не десять, а полтораста шагов.

Бойцы легли на землю, боясь поднять голову.

И тут случилось неожиданное. Впереди колыхнулось высокое знамя, на котором был нарисован человек в бурке и косматой папахе. Это было знамя четвертого испанского батальона. Бойцов этого батальона за отвагу прозвали чапаевцами. И они после этого нарисовали на своем знамени портрет Чапаева.

И теперь все увидели: бежит вперед по полю человек с этим знаменем. Знамя развернулось по ветру, и на его шелку показалась голова Чапаева в косматой папахе.

По рядам пронеслось:

— Чапаев впереди!

Каждую минуту фашистская пуля могла скосить знаменосца, но он смело бежал вперед…

И бойцы, забыв про смерть, кинулись за ним.

Они бежали не останавливаясь, перепрыгивая через тела убитых товарищей:

— Чапаев с нами!

Фашисты с ужасом увидели, что ни огонь пулеметов, ни подоспевшее из-за реки подкрепление их не спасут.

Республиканцы бежали вперед, а перед ними колыхался на знамени портрет человека с ясными глазами, в косматой бурке.

Из-за белого домика показались трое фашистских солдат; они бросили на землю винтовки и подняли кверху руки.

К ним подбежал офицер, что-то крича и размахивая револьвером, но пуля республиканца сбила его.

Через минуту домик, где засели фашисты, был взят. У его входа бойцы испанского батальона поставили свое знамя.

На нем был нарисовал человек в бурке и папахе.

Ю. Дмитриев Матрос Железняк

На помощь Москве

Мерно постукивают колеса. В полутемном вагоне дремлют бойцы, не выпуская из тяжелых натруженных рук винтовки. Стараясь не разбудить спящих, Анатолий осторожно прошел по вагону и вышел в тамбур. Сразу ударило холодом и сыростью — стекла в тамбуре были выбиты. Анатолий поправил бескозырку и улыбнулся, вспомнив, как не хотел начальник станции давать вагоны и паровозы. Еще бы! Ведь вагоны нужны были для революционных матросов, спешащих из Петрограда на помощь московским рабочим. А начальник станции не очень-то радовался революции. В Петрограде уже взяли власть в руки рабочие и революционные солдаты, а в Москве еще шли жаркие бои…

Ленточки на бескозырке трепетали на ветру, будто хотели оторваться и улететь, холодный воздух забирался под бушлат, но Анатолий не замечал этого. Он смотрел на проносящиеся мимо деревья, будки, телеграфные столбы, но думал совсем о другом. Впереди Москва — город, где он впервые понял, что за счастье надо бороться, и не в одиночку, а сообща.

Москва… там живет мама, сестра… Потом мысли снова вернулись в Петроград. Штурм Зимнего дворца, товарищи-кронштадтцы, Балтика.