Читаем Рассказы о джазе и не только (18 и 19) полностью

Этими "происшествиями" и ознаменовалось начало наших гастролей в этом славном волжском городе, где, постоянно пребывая в хмельном угаре, нам так и не удалось увидеть эти самые, "ясные зорьки".

19. ВСТРЕЧА В САДУ

Вначале анекдот: сидят вечером в парижском ресторане двое белоэмигрантов. Сидят долго" ожидая Федора Ивановича Шаляпина, который после спектакля обычно заходит сюда ужинать. Одного из них совсем разморил сон: голова вот-вот упадет в тарелку.

- Ванька, не спи, Федора Ивановича пропустишь, - тормошит товарищ.

А Ванька, не в силах бороться со сном, так и клюет носом.

- Ванька, не спи! Слышь? Федор Иваныч скоро придет, - тормошит опять бодрый собутыльник.

И в тот момент, когда Ванькина голова рухнула в объедки, пробежал по залу шепоток, какое-то волнение случилось у входа, и означилась в толпе вновь вошедших знакомая импозантная фигура.

- Ванька, Ванька, проснись! Вот он, Федор Иваныч, глянь-ка, - будит сосед,

- Собственной персоной!

Ванька приподнимает голову, приоткрывает один глаз (остатки ужина запутались в усах и бороде).

- Фед-дыр Ив-ва-ныч? - икает он, - Да-а-а-а? ...Hу и гони его на ... !

Рассказать же я хочу о несколько ином, но похожем случае, происшедшем в наши дни. В начале 80-х репетировал я со своим биг-бэндом в Зеркальном театре сада Эрмитаж, где в то время находилась репетиционная база Московского Объединения Музыкальных Ансамблей (МОМА). Был не то май, не то июнь - весь сад в буйной зелени, а в аллеях отдыхающие. В антракте иду с трубачом Колей Т. по дорожке и вижу: на скамейке, греясь на солнышке, сидит сам Леонид Осипович Утесов. Жил он по соседству, поэтому постоянно отдыхал здесь. Сидел маэстро, опершись на палку, как обычно сидят все старики его почтенного возраста все-таки глубоко за восемьдесят - и думал о чем-то своем. Мы прошли мимо и я говорю Hиколаю примерно как в ранее изложенном анекдоте:

- Смотри, вон сам Утесов, собственной персоной!

Hикола, наподобие того Ваньки, отвечает мне равнодушно:

- Кто, кто? Утесов? Hу и пошел он на ... !

Вот они какие, эти неблагодарные потомки.

20.04.97.

Байка про Утесова.

Однажды Леонида Осиповича спросили: - Как вы относитесь к Эллингтону?

Чуть помедлив, он без ложной скромности ответил:

- У них - Эллингтон, а у нас - я!

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих героев
100 великих героев

Книга военного историка и писателя А.В. Шишова посвящена великим героям разных стран и эпох. Хронологические рамки этой популярной энциклопедии — от государств Древнего Востока и античности до начала XX века. (Героям ушедшего столетия можно посвятить отдельный том, и даже не один.) Слово "герой" пришло в наше миропонимание из Древней Греции. Первоначально эллины называли героями легендарных вождей, обитавших на вершине горы Олимп. Позднее этим словом стали называть прославленных в битвах, походах и войнах военачальников и рядовых воинов. Безусловно, всех героев роднит беспримерная доблесть, великая самоотверженность во имя высокой цели, исключительная смелость. Только это позволяет под символом "героизма" поставить воедино Илью Муромца и Александра Македонского, Аттилу и Милоша Обилича, Александра Невского и Жана Ланна, Лакшми-Баи и Христиана Девета, Яна Жижку и Спартака…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука