Рассказы о капитане Бурунце

Направляясь к сельсовету вместе с председателем колхоза, Катарьян сразу увидел их.

Но и Норайр тоже заметил лейтенанта. Ловко уцепившись за какой-то выступ, мигом оказался на подоконнике.

— Плохо караулите,- небрежно бросил он и захлопнул окно.

Галустян напустился на Дусю:

— Тебе что здесь надо? Иди на свое место!

Лейтенант коротко спросил:

— Кто?

Его не поняли.

— Ты кто?-начальственно переспросил он у девушки.

Сбиваясь, Дуся начала объяснять, что почти до утра гуляла с подозреваемым. Может пойти свидетельницей, если надо…

— Кто такая? — обратился Катарьян к председателю колхоза. И, не дожидаясь ответа, закричал: — Общение с задержанным! За это что бывает, а? Кто позволил?

Дуся сначала опешила, даже всхлипнула. Но ее смятение быстро прошло.

— А у вас ордер на него есть? — яростно наступала она.- А вы можете его сажать? А по какому закону?

Лейтенант только рукой махнул и пошел в сельсовет.

Норайр ждал его, сидя на табуретке у обшарпанного письменного стола. Неторопливо дожевывал хлеб с колбасой.

— Видишь, какой наглый? — с неожиданным добродушием подмигнул Катарьян председателю колхоза.

— Даже и не встанет при виде властей. Хотя бы, сукин кот, звание уважал!

— Он ничего не уважает — ни звание, ни возраст,-готовно отозвался Галустян.- Такого ничем не проймешь.

Лейтенант мирно пообещал:

— Научим, научим уважать!

Они так говорили о Норайре, как будто его здесь не было. Лейтенант сел за стол, разложил бумаги.

Норайр тихонько поинтересовался:

— Я арестованный?

— Пока нет. Но против тебя есть сильное подозрение.

— А тогда зачем меня заперли? Вы все ж таки будьте со мной поосторожнее. Я законы знаю!

Председатель с возмущением хлопнул одной ладонью о другую:

— Видишь, куда устремился? Не скажет: «Я виноват». Или хотя бы для смеха: «Я не виноват». Он нас законом пугает! — Галустян гневно повернулся к Норайру.- Щенок! Пойди, у любого в селе спроси: «Кто ограбил птичник?» И почти всякий на тебя покажет. Вот какого народ о тебе мнения!

Нижняя губа у Норайра чуть заметно вздрагивала. Он отложил недоеденный кусок и встал.

— Садись,- приказал лейтенант.

— А я, если хотите знать… Это не я… Не я ограбил, хотя люди на меня думают…

— Отказываешься? — с угрозой спросил Катарьян.

Но Норайр и не взглянул на него. Он видел сейчас только председателя колхоза и обращался только к нему:

— Вот вы, говорят, хороший человек… А все же вы несправедливый…

Ему казалось, что он может сказать многое. Но дыхание перехватило, он умолк.

Галустян ждал. Глухая враждебность в его глазах словно дрогнула. Мелькнуло что-то иное: смущение, а затем на секунду — бесхитростное человеческое любопытство.

— Вы по прошлому судите,- угрюмо выдавил Норайр,- а я от этого ушел.

Председатель развел руками:

— А как же тебя судить, скажи пожалуйста? У тебя только и есть прошлое. А в настоящем-то как ты себя проявил? Пожалуй, пока что больше всего грубостью. Скажешь, неправильно? Почему люди должны тебе верить?

Норайр молчал.

Лейтенант постукивал карандашом по столу, как бы призывая не отвлекаться от дела.

— Итак,- официально начал он,- определенного числа прошлого месяца, ночью, тебя видели, как ты нес под мышкой курицу. Что на это скажешь?

Однако Норайр еще не кончил своего объяснения с председателем. Сидя на высокой табуретке, он горько покачивал головой:

— Почему, вы спрашиваете, люди не хотят мне верить, да?

— Да, вот именно! — подтвердил Галустян.

— Потому что лучше глаз потерять, чем имя!- Норайр сощурился.- А я после отца в такую жизнь попал…- Он внезапно всем телом повернулся к лейтенанту, так что табуретка под ним скрипнула, и совершенно другим голосом произнес: — Видели меня с курицей ночью. И что потом?

— Два раза видели,- уточнил лейтенант.- Один раз бабка с птицефермы, в другой раз почтальон. Признаешь?

— Почему не признать?- Норайр говорил теперь небрежно, хрипло.- Этих кур мне за долг отдавал один Человек.

— Какой человек?

— Ну, скажем, житель вашего села. А куры были его собственные.

— Фамилию назови.

— Для вас это не имеет значения.

— За что же это он тебе был должен? Может, ты ему деньги давал? Ведь ты, кажется, богатый, а?

— Должен — и всё!

— Ты! — крикнул Галустян.- Оправдаться хочешь — отвечай как следует. Как это ты позволяешь себе разговаривать? Ты где находишься?

Парень съежился, опустил голову.

— Итак, за что же он был тебе должен? — повторил лейтенант.

— Мы в карты тогда играли. В очко. Он проигрывал.

— А денег у него не было? -допытывался лейтенант.

— Денег не было…

— И платил курами, которые являлись его собственностью, так?

— Так…

— А куры эти были все белые, правильно?

— Да.

— Так вот, молодой человек, да будет тебе известно, что в селе белых кур очень мало. Главным образом- на ферме. Такую породу в личном хозяйстве не разводили. Я все выяснил.,

Галустян подтвердил:

— Правильно.- И, обратившись к Норайру, гневно спросил: — Ну?

— Поскольку он не хочет назвать, с кем играл в карты,- сказал Катарьян,- мы можем предположить, что это все уловка и не больше.

Галустян мрачно кивнул:

— Не хотелось бы так думать, но похоже.

Опять они разговаривали, ничуть не заботясь о том, что Норайр их слушает.